Наш опрос

Оцените мой сайт
Всего ответов: 139

Форма входа

Календарь новостей

«  Июнь 2010  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123456
78910111213
14151617181920
21222324252627
282930

Поиск

Статистика


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Главная » 2010 » Июнь » 20 » Светлана Нургалеева: Особый ребёнок: из детского интерната во взрослый. Как пережить? Часть 2
Светлана Нургалеева: Особый ребёнок: из детского интерната во взрослый. Как пережить? Часть 2
12:32
О том, что я буду стремиться определить сына по достижению им 18 лет именно в Благовещенск, я знала едва ли не с первых дней его пребывания в Серафимовке. Увидев, как ранним утром уезжают дети во взрослую жизнь, ко мне пришла спасительная мысль: проводить Гошу во взрослую жизнь. Попасть в эту «Газельку, сидеть рядом с ним, держать за теплые ладошки, видеть один и тот же пейзаж за окном. Быть с ним в момент переезда, чтобы он не боялся, что я его потеряю.

Я знала, что до меня в этом интернате так не делал никто из мам, но до меня тут много чего не делали: не водили ребёнка к Причастию, не ходили с ребёнком в кафе, не устраивали дней рождения с чужими детьми, не вешали стенгазет. Не потому, что я такая умная, а просто примера не было. Я тоже некоторые вещи узнала от «своих девчонок», от таких же мам. У мамы Володи я узнала, как ездить с ребенком развлекаться в соседний городок Октябрьский, у мамы Гели – где можно искупаться с ребёнком летом, от папы Лёши – адреса бабушек, пускающих на ночлег.

 Нужно было начинать. Я не раз мысленно проигрывала ситуацию: как я буду уговаривать шофера, как стану уламывать начальство, как мы проведём время перед поездкой…

За несколько месяцев до совершеннолетия мам предупреждают: к исполнению 18 лет в отделе кадров должно лежать заявление от родителей с просьбой направить ребенка в такой-то ПНИ, иначе дитя отправят в то заведение, где есть свободные места, а это может быть за сотни километров от места жительства родителей.

Заявление писалось мною в свободной форме на простом листочке в клеточку. О том, что можно напечатать специальные бланки, в отделе кадров не догадывались. Следующий этап – это заявление вручить. При вручении чувствуешь себя букашкой, а полуграмотная девица смотрит на мать взрослого ребенка, как на нечто умственно неполноценное. В глазах некоторых работников (бухгалтеров, кастелянш, аптекарш, уборщиц) мы, родители больных детей, выглядим «недолюдьми».

На дополнительном листке бумаге мной написаны телефоны – мои и мамины, с просьбой сообщить заранее, когда ребенок будет отправляться. За весь год  из интерната выпускается несколько десятков детей, и матерям примерно трети из них  совершенно небезразлично, куда и когда будут направлены их дети. 10 звонков за год – вполне посильная нагрузка. Лист с телефонами у меня берут, с таким презрением, как будто я прошу у них о чем-то непристойном, сложном и опасном. По лицу девицы я понимаю, что никто звонить мне не будет. Нужно искать запасные, «неофициальные» пути.

К счастью, у меня есть знакомый воспитатель, очень сердечная женщина. У меня есть её телефон, и раз в две недели я ей названиваю, спрашиваю, как там дела, не намечается ли отправка. «Не волнуйтесь, я заранее вам сообщу!» – каждый раз обещает мне мой добрый ангел. И вот в конце сентября звонок: «Отправка первого октября. Вы ведь приедете?» И в этом «ведь» я чувствую, что воспитательница очень хочет, чтобы я приехала, потому что переживает за Гошу, потому что хочет, чтобы он порадовался. Конечно, приеду, куда же я денусь-то? Мне очень приятно, что за Гошу переживают.

 

Прорыв

 

Приезжаю в обед в предпоследний  день сентября. Ремонт так и не кончился, «родительская комната» опять занята рабочими (вот уже и Покров через полмесяца, а они с Пасхи всё ремонтируют и ремонтируют). Не страшно, буду ночевать на диванчике в холле или напрошусь на ночлег к знакомой женщине. Не пропаду!

Гошу приводит медсестра, она рада за него. Быть может, у меня получится то,  что пока никому не удавалось – отвезти ребенка в его новый интернат. Одеваем крестик, принимает просфорочку, пьем святую водичку. Затем Гошка с аппетитом уплетает вкуснющий домашний суп, бабушка варила, своему любимчику, старшенькому внучку. Раньше Гоша на супы внимания не обращал, а теперь с них начинает. Вырос мальчик, вырос.

Мы выходим на улицу, я сообщаю Гоше домашние новости и говорю о том, что послезавтра утречком он поедет на новое место. Этот день мы гуляем там, где он хочет. Магазины, аллея, опустевший пруд, все знакомые местечки. Покупаю ему разные мелочи, какие только просит. Подходим и к церкви – батюшки нет, уехал. Что ж, теперь ему привыкать к новому храму. И всё время ловлю себя на мысли, что Гоша в этих местах в последний раз. 

Погода благоприятствует. Вечером, уже темно, Гоша выводит меня на другую окраину поселка. Мы здесь всего несколько раз и были. Вид тут красивый. Эх, так и не прошлись мы по той дорожке, не спустились с этой горочки… Ничего не поделаешь. Возвращаемся в детдом. На моё счастье знакомая, дающая мне приют, у себя дома – меня ждет домашний ужин и теплая постель.

Следующий день, от подъема до отбоя – Гошин. Мы вместе. Мы едем в городок Октябрьский, и заходим в гости к моей подруге, там нам рады, поят чаем, показывают телевизор и компьютер. Мы заезжаем в соседние Туймазы и обходим знакомые места. Нас немного попугал дождик, но ливня не было, промокнуть мы не успели. Идём теми маршрутами, которые выбирает Гоша. И я уже не скрывая говорю сыну: «Наверное, мы здесь в последний раз». Он всё понимает, он серьёзен, но не печален.

Возвращаемся. Хорошая новость: детей в Благовещенск повезут на транспорте ПНИ, поэтому отъезд не рано утром, а ближе к обеду. Меня сразу предупреждают, что Гошу дадут только после завтрака. Ну что ж, можно выспаться. Последний поход в магазинчик. Покупаю ВСЁ, что он просит, но он просит немного. Отвожу его спать, а в голове только одно: «Это его последняя ночь в Серафимовке».

Своими переживаниями делюсь со своей квартирной хозяйкой и получаю от неё «втык»: «Не смей так говорить! Мало ли что может быть! Может, в гости ещё приедете?» Действительно, всё может быть.

Утром моросит мелкий дождик. Я иду к директору интерната, проситься в машину. Вместе с Гошей едут ещё пятеро мальчиков и сопровождающая, места должно хватить. «На усмотрение сопровождающих, я лично не против».

Гошу приводят, на нем уже другая, более тонкая курточка. Я прошу вынести нам крестик и иконку, которая хранилась в его шкафчике. Нас предупреждают, что далеко уходить нельзя, ребят могут отправить в любую минуту. Соглашаюсь, но все же веду Гошу на наш источник, благо он в десяти минутах ходьбы от детдома. Последний раз умываемся, последний раз набираем воды.

Возвращаемся – у крыльца интерната уже стоит желтая «Газелька». На ней Гоша поедет на новое место. Упрашиваю шофера не возражать, обещаю немного подбросить деньжат. «Да мне-то что, это как фельдшер скажет,» – добродушно отвечает шофер.

Детей осматривают, потом они обедают, потом немного ожидания – и вот она, фельдшер. Я пытаюсь объяснить, ПОЧЕМУ мне так важно, быть с Гошей в этот день, но заготовленные за несколько лет слова путаются, и я с ужасом понимаю, что произвожу впечатление не слишком адекватной особы. Слава Богу, фельдшер поняла всё без объяснений и просто сказала: «Да! Езжайте…». Кстати, по более позднему рассуждению я догадываюсь, что за меня уже замолвили словечко.

И вот мы в  «Газельке». Тагирчик, Ярослав, Миша, Айсар и незнакомый мне мальчик. Нам машут вслед вышедшие попрощаться повара и другие сотрудники. Поехали! Миша всю дорогу покрикивает. Чувствует. Ярослав болтает без умолку, как будет ходить на дискотеку. Тагир и незнакомый мальчик молчат, а Айсар придерживает коробку с музыкальным центром – это его приз с какого-то фестиваля. На мальчишках одинаковые новенькие спортивные костюмы – сплошная синтетика, курточки, обувь разная, ортопедические ботинки и кроссовки.

Гоша смотрит в окно, улыбается, возбужденно помыкивает, но несильно. Я имею возможность поговорить со старшим фельдшером, приятной, умной и одновременно простой женщиной. Мальчишек ждет карантин, а потом отделения. Собеседница замечает, что на Гоше хорошие «не казенные» джинсы и кепка, спрашивает, сможет ли Гоша попросить персонал позаботиться о своей одежде, и советует забрать эти вещи домой, так как при переводе они могут потеряться. Не по чьему-либо злому умыслу, просто за всем не уследишь, особенно если дитя само не напомнит.

В середине пути я вдруг осознаю, что мальчишки покинули детдом в том, что на них было – и больше у них ничего нет. Вот только у Айсара – его музыкальный центр, а у остальных – ничего кроме новой, но такой незамысловатой одежки. В новую жизнь парни входят налегке. Я думаю, не угостить ли ребят печеньем, но старший фельдшер отговаривает – будут крошки, дети захотят пить, обольются, измажутся. Скоро приедем, и там их ждет и полдник, и ужин, усиленный сухим  пайком, для этого случая выделенный СДДИ. Соглашаюсь.

Вот и Благовещенский ПНИ. Несколько корпусов, соединенных переходами. Крылечко «карантинного» корпуса. Я опасаюсь, что меня не пустят дальше, и стаскиваю с Гошки «домашние» джинсы у входа. «Да ну что вы здесь-то?» – спрашивает персонал. Спрашивает не упрекая, а сочувствуя. Меня пускают во внутрь корпуса, я вижу блок, где будет Гоша – на один санузел на две комнатки на 4 и 2 человека. Выбираем ему кровать. Куча народа, волнение. «Что ж вам тапочек-то с собой не дали? Ну ладно, мы вам дадим, и простынки новые постелем, и пижамку теплую дадим…»

Всё вроде бы не плохо, но Гоша встревожен. Оглядывается, берет в одну руку мои сумку и  пакет, второй рукой хватает меня за руку и решительно тащит в выходу. Его губы дрожат, личико бледное, а у меня сердце разрывается. Выходим  на улицу, Гошка тащит меня к «Газельке».

- Послушай, сынок! – я стараюсь говорить спокойно, твёрдо, но не жестко. – Эта машина никуда не поедет, она уже дома. И ты тоже дома. Это теперь твой дом. Потерпи, тебе понравится. Я приеду к тебе очень скоро. Не бойся, я не потеряюсь. Я знаю, где ты живёшь, и найду тебя. Если всё будет хорошо, я возьму тебя в гости на твой день рождения в Уфу погостить, и на Новый год тоже возьму. Но для этого нужно хорошо себя вести. А теперь пойдем, а то подумают, что ты непослушный.

Гошка сует мне в руки сумку и идет, сам идет обратно, в свою карантинную палату. Я сажаю его на его койку, целую, он снимает крестик. Что было дальше, помню плохо. Кажется, я кого-то благодарила, кому-то сунула пакет со сладостями – что бы угостили потом Гошу и ребят, меня кто-то проводил по запутанным переходам до центрального выхода, лица слились в одну розовую полосу, звуки – в гудение. Я оказалась на крыльце.

В себя меня привел вопрос шофера: «Вы там про деньги говорили? Я вас за язык не тянул, так давайте, расплатитесь». Протягиваю ему купюру, но взять он её не успевает, на него шикает пара средних лет, мужчина и женщина. Водитель смывается. Мужчина берет у меня сумку, женщина говорит что-то утешительное, мне объясняют, как доехать до Уфы, и как лучше из Уфы приезжать сюда к сыну. Благодаря этой паре всё как-то встает на свои места. «Очухиваюсь» я только в автобусе, куда меня посадили эти добрые люди. Очевидно, они здесь работают. Значит, здесь есть душевные неравнодушные люди. Надеюсь, что в карантине и в будущем Гошином отделении такие же. И все же, не Бог ли мне послал эту пару?

Прошла неделя, другая, и мне передают, что мама одного из ребят, что был с Гошей в «Газельке», приезжала к сынку в Серафимовку – и только тогда узнала, что её сын уже в Благовещенске. Маму отпаивали корвалолом.

Прошла ещё неделя, я уже съездила к Гоше в Благовещенск, и только потом получаю по почте бумажку из отдела кадров, у которой мне сообщают, что мой сын переведен в Благовещенск. Дата отправки была перепутана.  Для них это ничего не значащие цифры. Для нас – наши дети. Наши дети переходят во взрослый мир. Помоги им, Господи.

http://vmeste.pravmir.ru/osobyj-rebyonok-iz-detskogo-internata-vo-vzroslyj-kak-perezhit-chast-2/
Просмотров: 831 | Добавил: Алена | Рейтинг: 5.0/3 |
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: