Произнесение проповеди: Некоторые практические советы.

17 февраля 2009 г.

Произнесение речи уже в античности считалось важнейшим элементом красноречия. Классический взгляд на искусство произнесения высказал Цицерон в своем трактате «Об ораторе» (III, 56): «Исполнение, — утверждаю я, — единственный владыка слова. Без него и наилучший оратор никуда не годится, а посредственный, в нем сведущий, часто может превзойти наилучших. Демосфен, говорят, на вопрос, что важнее всего в красноречии, ответил: “Во-первых, — исполнение, во-вторых, — исполнение, в-третьих, — исполнение”»[1]. В другом месте того же трактата читаем: «Поскольку душевное возбуждение, которое главным образом следует обнаружить или представить исполнением, часто бывает настолько беспорядочным, что затемняется и почти теряется, то оратору и следует устранить то, что его затемняет, и выявить то, что в нем ярко и наглядно. Ведь всякое душевное движение имеет от природы свое собственное обличье, голос и осанку; а все тело человека и лицо и его голос, подобно струнам лиры, звучат соответственно тронувшему их душевному движению» (Об ораторе. III, 57)[2].

В гомилетике также всегда уделялось особое внимание произнесению проповеди. «Хорошее произнесение, — писал в своем учебнике по гомилетике протоиерей Назарий Фаворов, — есть одно из важных условий успешнейшего действования слова. Чем выше и священнее назначение проповеднического слова, тем более проповедник должен заботиться о хорошем произношении своих поучений: пренебрегать этим делом значило бы произвольно лишать слово свое надлежащего действия на слушателей»[3].

В античной риторике раздел об исполнении (произнесении) речей (actio) традиционно подразделялся на две части: владение голосом и владение телом. В последствии эта схема была несколько детализирована. Учение о голосе и о произношении было разграничено. Поэтому и в классических отечественных курсах гомилетики учение «о сообщении церковного собеседования» подразделяется на три части: 1) голос (declamacio), 2) произношение (pronunciacio), 3) телесные движения.

Прежде чем говорить о конкретных практических советах, касающихся произнесения проповеди, следует отметить, что все-таки главное требование, предъявляемое к церковному слову, — это естественность. Идеал проповеднического языка — естественная манера произнесения, лишь слегка аффектированная. Проповедник должен стремиться говорить с амвона с такой естественностью, чтобы слушателям и в голову не пришло, что он долго и специально готовился к проповеди. Хороший проповедник говорит так, что публика не замечает его манеры говорить, а полностью сосредотачивается на содержании проповеди. И многие выдающиеся проповедники стали знаменитыми именно потому, что выработали в себе способность говорить просто и естественно. Пастырю следует избегать нарочито наставительного тона и речи свысока. Это скорее оттолкнет, нежели привлечет к нему слушателей.

Можно сказать, что уже в античности обучение человека изложению своих мыслей состояло не в том, чтобы придать его речи какие-то особые дополнительные качества. Цель заключалась в другом — устранить скованность, помочь человеку чувствовать себя свободно и выражаться естественно. Как мы видели, Цицерон полагал, что главная цель оратора — устранить все то, что мешает свободному выражению его мысли, и достичь умения свободно и ясно выражать то, что содержится в его душе. По Цицерону, всякое душевное движение имеет от природы «собственное обличие», выражаемое через голос и осанку тела. Роль упражнений в том и состоит, чтобы установить правильную связь между внутренними движениями и их внешним облачением. Именно соответствие внешнего выражения внутреннему содержанию и называется естественностью.

И все же стремление к простоте и естественности не должно означать полного игнорирования определенных законов произнесения проповеди.

Голос — это главный инструмент проповедника. Научиться владеть своим голосом — важнейшая задача для любого оратора. Владение голосом заключается, как писал профессор Я.К. Амфитеатров, в умении «постигнуть пространство и меру своего голоса, определить его совершенства и недостатки, распорядить по требованию изящной декламировки»[4].

Речь может быть описана тремя основными параметрами: сила, высота, темп. Изменение голоса по этим параметрам всегда производит на слушателя (или собеседника) определенное впечатление. Умение управлять своим голосом сводится к умению варьировать именно эти параметры.

Изменение силы означает увеличение или уменьшение громкости голоса. В музыкальных терминах это изменение может быть описано как колебание от piano до forte. В целом проповедь должна быть выдержана на одном уровне громкости. Лишь какие-либо важные в смысловом или эмоциональном отношении места проповеди уместно оттенять усилением или ослаблением голоса.

Первая задача проповедника, выходящего на амвон, — найти силу голоса, соответствующую объему храмового помещения и настрою слушателей. Попросту говоря, у слушателей не должно создаваться впечатления, что проповедник кричит или, наоборот, говорит шепотом. Умение с самого начала проповеди верно определить необходимую силу голоса приходит к пастырю с опытом. Впрочем, если священник проповедует постоянно в одном и том же храме, то приличную громкость речи он определит довольно быстро и затем будет лишь придерживаться установленного для себя правила. «Если храм невелик, — пишет профессор Амфитеатров, — и слушатели стоят в нем тихо и сжато: никакой нет надобности греметь своим голосом, и пущать из чрева во весь дух, как ветер из меха. Если храм обширен и наполнен многочисленным народом, в таком случае обыкновенно советуют избрать себе самого отдаленного слушателя, обратить на него внимание, и представлять, будто с ним одним беседуешь»[5].

Высота (тон) голоса также может служить средством выделения важных мыслей. В обычном разговоре мы постоянно повышаем и понижаем голос, но не отдаем себе в этом отчета. В публичной речи делать это гораздо сложнее. Если изменения силы голоса даются начинающему проповеднику достаточно легко, то изменение высоты требует куда большего искусства. Поэтому не следует этим злоупотреблять, дабы избежать искусственности. Умение органично повышать и понижать голос приходит к проповеднику по мере преодоления психологического барьера. Впрочем, не лишними могут быть и упражнения в этом во время подготовки к произнесению проповеди.

Не менее важным средством выражения является и темп (скорость) речи. Изменение темпа речи — один из лучших способов придать речи особую выразительность. Обычно опытный проповедник, желая подчеркнуть ту или иную мысль, замедляет речь. Особо наглядно можно продемонстрировать значимость темпа речи, если обратить внимание на произнесение предложений, в которых встречаются числительные. Например, произнесите предложение: «Преподобный Сергий отошел ко Господу шестьсот пятнадцать лет тому назад». Если выделенные слова будут сказаны быстро и небрежно, то у слушателя сложится впечатление, что Вы считаете этот временнóй промежуток совсем небольшим. А теперь произнесите фразу: «Преподобный Серафим родился в городе Курске двести семьдесят пять лет тому назад». При этом выделенные слова скажите как можно медленнее. У слушателя останется впечатление, что Вы потрясены давностью этого события. Таким образом, оценка значимости временнóго промежутка (равно как и других фактов, выраженных именами числительными) в проповеди напрямую связана с темпом речи. И пастырь не должен об этом забывать.

Еще одним важным инструментом оратора являются паузы. Искусно употребленная пауза — это именно тот случай, когда молчание становится золотом. В проповеди обязательным является употребление пауз в следующих местах:

1) После начального славословия: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!» Здесь пауза имеет для пастыря, выходящего на амвон, особое, можно сказать, стратегическое значение. Этот тезис можно проиллюстрировать простым примером. В современной церковной практике на Божественной Литургии проповедь произносится, как правило, после запричастного стиха. Священник, совершающий Литургию, причащается в алтаре и затем выходит на амвон для произнесения проповеди. Таким образом, между пением запричастного стиха и началом проповеди существует временнóй промежуток в 10-15 минут. В это время внимание молящихся отвлекается от амвона. Кто-то слушает пение хора или чтение молитв ко Причащению, кто-то ставит свечи, кто-то вкушает просфору. Обычно в эти минуты в храме начинаются разговоры и хаотичное движение. И когда священник выходит на амвон для произнесения проповеди, ему необходимо привлечь к себе и своему слову внимание присутствующих в храме людей. Как это сделать? Очень просто. Начальное славословие проповедник должен произнести несколько громче, нежели всю последующую проповедь. Слова «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа» должны быть ясно услышаны всеми, кто находится в храме. И после этих слов необходимо сделать паузу, продолжительностью в 2-3 секунды.

Всякий опытный проповедник подтвердит, что именно в эти секунды внимание людей вновь возвращается к амвону и в храме моментально устанавливается тишина. Затем можно начать произнесение проповеди. Если же пренебречь этим нехитрым оружием и не сделать паузу, то первые два-три предложения проповеди прозвучат в ситуации, когда слушатели еще не готовы к их восприятию. В результате вступление, в котором обычно обозначается тема проповеди, окажется неуслышанным. А это уже создает серьезные сложности для восприятия основного содержания проповеди.

2) Пауза также необходима при переходе от одной части проповеди к другой. То есть пауза в речи должна обязательно соответствовать абзацу на письме. При этом после вступления и перед заключением уместно делать более продолжительные паузы, нежели в промежутках между остальными частями. Пауза перед заключением четко маркирует в сознании слушателей момент подведения итогов проповеди и способствует более четкому закреплению в памяти тех выводов, которые делает проповедник.

3) Менее продолжительные паузы необходимы также там, где на письме стоят запятые и знаки вопроса.

4) Особое значение имеют паузы при передаче диалога. Здесь пренебрежение правильной расстановкой пауз может привести к серьезным затруднениям в восприятии слушателями речи проповедника.

Кроме того, для проповедника важное значение имеет умение правильно дышать. Лучше набирать воздух не легкими, а животом. Воздух должен заполнить объем под диафрагмой. Голос необходимо поставить на эту плотную дыхательную опору. Тогда он станет сочным, наполненным, внятным.

Общепризнано, что свои мысли человек выражает не только словами, но и так называемыми «немыми» органами тела. Профессор Я.К. Амфитеатров так писал об этом: «Человек… есть весь выражение внутренней деятельности своей. Чело и взор, черты лица и различные положения тела, каждое движение руки, каждый шаг показывают, чем занят дух его, какие страсти волнуют грудь, какими чувствами проникнуто сердце его в то или другое мгновение бытия его»[6]. Эту мысль вполне разделяет и протоирей Назарий Фаворов: «Не одно слово способно выражать наши мысли и чувства. Когда человек передает другому то, что у него на душе и сердце; тогда он, можно сказать, весь говорит»[7].

Вполне очевидно, что и проповедник воздействует на слушателя не только с помощью слова. Потому пастырь, выходящий на амвон, должен обратить особое внимание на умение владеть своим телом во время произнесения проповеди.

В разное время в Русской Церкви по-разному относились к телодвижениям во время проповеди. В XVII – начале XVIII века под влиянием западных (главным образом польских) проповедников в России было распространено довольно свободное поведение на церковной кафедре. Архиепископ Феофан (Прокопович), стремясь преодолеть это пагубное увлечение, писал в «Духовном регламенте» (часть 2, раздел 23, § 9): «Не надобно проповеднику шататься вельми, будто в судне веслом гребет. Не надобно руками всплескивать, в боки упиратися, подскакивать, смеятися, да не надобе и рыдать; но хотя бы и возмутился дух, надобе, елико мощно, унимать слезы: вся бо сия лишня и неблагообразна суть, и слышателей возмущает»[8].

Однако в течение всего Синодального периода в Русской Церкви были проповедники, допускавшие активную жестикулюцию и даже движение по храму во время проповеди. Известна знаменитая проповедь митрополита Платона (Левшина) в Петропавловском соборе в Петербурге, во время которой он, сойдя с амвона, призывал императора Петра Великого восстать из могилы. Известно также, что святитель Иннокентий (Борисов) достаточно свободно держался на кафедре. Однажды, произнося слово в кладбищенском храме, он призвал молящихся выйти из церкви и обратить взоры на могилы, которые назидают лучше всякого слова. После этого святитель сошел с амвона и вышел из храма. За ним последовали и все собравшиеся. Проповедь действительно окончилась среди могил.

Но все же как к исполнению проповеди в целом, так и к телодвижениям во время произнесения главным требованием является естественность. Как справедливо замечал профессор Амфитеатров, «естественность может украшаться и усовершенствовать себя искусством; но и усовершенствование тогда хорошо, когда оно в свою очередь естественно»[9]. Так что и здесь можно предложить проповедникам некоторые практические советы.

Внешний вид проповедника. Встречают, как говорится, по одежке. Поэтому любая аудитория, прежде всего, обращает внимание на внешний вид оратора. В этом отношении православный церковный проповедник имеет неоценимое преимущество перед другими риторами. Он выходит на амвон в священном облачении. Это сразу же настраивает слушателей на возвышенный характер беседы, требует внимательности и уважения. Однако, несмотря на то, что тело проповедника скрыто под фелонью или стихарем, все же пастырю следует обратить внимание на свою прическу и обувь. Профессор Амфитеатров еще в середине позапрошлого века давал следующий совет студентам духовных школ, готовящимся к проповеди: «Приличие и благоразумие требует, чтобы эти молодые люди кроме облачения церковного являлись на священную кафедру с лицом свежим и чистым, волосы должны быть расположены благопристойно, но просто, без модных причесок и завития, убранство шеи и груди — приличное, но без всякого щегольства и без вида нравиться»[10].

Выход на кафедру. Первое появление проповедника из диаконских дверей алтаря — сразу же привлекает к нему внимание народа. Фактически общение проповедника со слушателями начинается с его первого шага на солее. Походка проповедника должна быть чинной, степенной, благоговейной. Она не должна производить впечатления суеты и поспешности. Уже в этот момент проповедник должен внушить слушателям чувство уверенности, внутренней силы.

Выйдя на амвон, проповеднику следует вознести молитву к Богу о помощи, обратившись лицом к алтарю, перекреститься и затем обратиться к народу.

С момента выхода из алтаря для произнесения проповеди все личные взаимоотношения пастыря с отдельными людьми, присутствующими в храме, должны умереть. Проповедник ни в коем случае не должен показывать какого-то особого отношения к кому-то из стоящих перед ним людей, он не имеет права явно или косвенно выказывать личные симпатии или антипатии. Для проповедника все слушатели абсолютно равны.

Общее положение тела. Стоять на амвоне нужно прямо, не сутулясь, не переминаясь с ноги на ногу. Если перед проповедником стоит аналой, не следует на него облокачиваться. Из перемещений во время проповеди, пожалуй, может быть допущен, да и то скорее как исключение, небольшой шаг вперед или назад с целью придать выразительность каким-либо высказываемым мыслям.

Если храм таков, что проповедник не может видеть всех слушателей сразу, тогда он может поворачиваться в правую и левую стороны, но не слишком часто. Впрочем, как правило, в таких случаях достаточно бывает лишь изредка поворачивать голову в ту или другую сторону, чтобы охватывать взглядом всех собравшихся в храме людей.

Голова оратора должна быть прямо обращена к слушателям. Не следует поднимать ее слишком высоко и тем более закидывать назад. Равно как нельзя опускать голову на грудь. Пожалуй, лишь во время пауз допустимо на краткое время опустить голову.

Выражение лица, глаза. Цицерон писал: «Движущая сила исполнения — душа, а образ души — лицо, а выразители ее — глаза. Ибо это единственная часть тела, которая в состоянии передать все, сколько ни на есть, оттенки и перемены душевных движений. И с закрытыми глазами никто этого сделать не может… Поэтому-то в нашем исполнении вторым по важности после голоса является выражение лица, а оно определяется глазами» (Об ораторе. III, 59)[11].

Глаза имеют особое значение для проповедника. Действительно, сквозь них видна душа человека. Поэтому правила могут лишь отклонять вредные привычки, но не могут предписать глазам какую-то положительную программу. Глаза — это беспристрастный свидетель состояния нашей души. Потому проповедник должен трудиться над своим внутренним миром, а не пытаться искусственно найти правильное выражение глаз. Все же здесь следует сделать несколько важных замечаний.

Глаза проповедника не могут быть полуприкрыты или, тем более, закрыты. Проповедник с закрытыми глазами добровольно разрывает связь с аудиторией. Если глаза — это зеркало души, то закрытые глаза — это спрятанная душа. Пастырь, стоящий на амвоне с закрытыми глазами, фактически прячется от слушателей, и потому его слово вряд ли достигнет их сердец.

Куда должен смотреть проповедник? Он не должен сосредотачивать взгляд на каком-то предмете и неподвижно смотреть на него во время проповеди. Равно недопустима и другая крайность — излишняя подвижность взгляда, постоянное блуждание глаз. В идеале нужно уметь смотреть на всех слушателей сразу. Но объем храмового помещения не всегда позволяет следовать этой рекомендации. Поэтому проповедник, как правило, вынужден переводить взгляд с одного сегмента аудитории на другой. Вообще, всякий присутствующий в храме человек должен чувствовать, что слово пастыря обращено к нему, но при этом не исключительно к нему. Например, если проповедник обличает какой-то порок и постоянно смотрит на одного и того же человека, то у последнего складывается впечатление, что говорят именно о нем. Поэтому, как сказано, взгляд нельзя сосредотачивать на ком-то одном, но нельзя и слишком суетливо переводить его с одного присутствующего на другого.

Конечно, во время проповеди не допустима активная мимика. Нельзя щуриться, моргать, коситься, тем более смеяться. Слезы могут появиться на глазах проповедника, но только слезы естественные. Не следует обращать взор на предметы интерьера, в окно, тем более на свою одежду или обувь, на свои руки.

Жестикуляция. Нельзя сказать, что она совершенно недопустима в проповеди. Но все же золотое правило состоит в следующем: лучше жестикулировать мало, но правильно, нежели много и неправильно. Лучше совсем не жестикулировать, если нет уверенности, что это получится хорошо.

Здесь главное требование — всё та же естественность. Из жестов на церковной кафедре допускается активность почти исключительно кистей рук. Иногда жест может начинаться от локтя, но никогда от плеча.

Следует помнить и о том, что неопытный проповедник, охваченный волнением, перестает контролировать свои руки. Они начинают двигаться непроизвольно. Это отвлекает внимание слушателей. Они сразу же начинают следить за вашими жестами и перестают слышать слова. И потому лучший способ избежать неудачных жестов — не делать их вовсе. Для этого начинающий проповедник может просто зафиксировать свои руки в одном положении: например, произносить проповедь с крестом в руках или складывать руки перед собой в замок.

Возвращение в алтарь после проповеди. После окончания проповеди пастырю следует, прежде всего, поклониться слушателям, благодаря их таким образом за внимание к его слову. Затем, повернувшись к Царским вратам, нужно поблагодарить Бога за помощь, осенить себя крестным знамением и поклониться в сторону алтаря.

Удаляться с амвона, как и выходить на него, следует неспешно, чинно и благоговейно, не озираясь по сторонам. Если пастырь чувствует, что его проповедь была не слишком удачной, нельзя делать видимых знаков отчаяния и уныния. Уход с амвона не должен напоминать бегство побежденного с поля боя. Так же как и удачная проповедь не должна рождать в проповеднике надмения и самодовольства.

Таковы основные советы, которые можно дать начинающему проповеднику относительно произнесения проповеди. При этом никогда нельзя забывать, что проповедник возвещает с церковной кафедры Благую Весть, свидетельствует о Христе, делится с народом своим опытом жизни во Христе. Поэтому, как писал профессор Амфитеатров, подлинным проповедником «может быть только тот, кто по религии искренно благочестив… а правила — пусть они будут самые точные и верные — ничего не значат для бездушного. Внимай себе, войди в дух своей беседы, и беседуй от духа: тогда и действовать будешь благообразно, чинно, не механически, а духовно. Это и есть главное и последнее правило для проповедника, желающего действовать благопристойно»[12].

[1]Цицерон Марк Туллий. Три трактата об ораторском искусстве / Пер. с латинского Ф.А. Петровского, И.П. Стрельниковой, М.Л. Гаспарова. Под. ред. М.Л. Гаспарова. — М., 1972. — С. 248.

[2]Там же. — С. 249.

[3]Фаворов Н., свящ., проф. Руководство к церковному собеседованию, или Гомилетика. — Киев, 1858. — С. 231-232.

[4]Амфитеатров Я.К. Чтения по церковной словесности, или гомилетика. Часть 2. — Киев, 1846. — С. 228.

[5]Амфитеатров Я.К. Указ. соч. Часть 2. — С. 236.

[6]Амфитеатров Я. К. Указ. соч. Часть 2. — С. 277.

[7]Фаворов Н., свящ., проф. Указ. соч. — С. 243.

[8]Цит. по: Смирнов В. Г. Феофан Прокопович. — М., 1994. — С. 174.

[9]Амфитеатров Я. К. Указ. соч. Часть 2. — С. 277.

[10]Амфитеатров Я. К. Указ. соч. Часть 2. — С. 279.

[11]Цицерон Марк Туллий. Три трактата об ораторском искусстве. — С. 250-251.

[12]Амфитеатров Я. К. Указ. соч. Часть 2. — С. 302.