Mongoose

Общенье — тоже утешенье:
В садах Господних купно жить...

Единство и спасение приходят только через любовь. И весьма горько отметить, что в нас живет страшная склонность к доминации и превосходству, к тому, чтобы видеть другого низшим, — и это губит человека. Часто мы встречаемся с тем положением, что люди внешне полны информации во всякого рода областях познания, но внутренне не научились любить. И если мы действительно будем бо-роться за единство, о котором Сам Христос молился Отцу Своему, то мы окажемся сотрудниками Самого Бога. Какое дело нам поручено – это неважно: варить ли пищу на кухне, петь ли гимны Божественные на клиросе, или, наконец, облеченным священным саном служить Литургию – Божественное Таинство Превращения хлеба и вина в Тело и Кровь Самого Бога.

Итак, помните, как того бедного мальчика Господь поднял со словами: «Ты сын Мой». Если мы удержим правильную мысль, унаследованную к нашему спа-сению у отца Силуана, то, где бы мы ни были, куда бы мы ни пошли, где бы мы ни работали, — все равно мы войдем в атмосферу «Божественного страдания» Христа. Бог бесстрастный, и вместе с тем любовь Божественная в этом мире всегда страждующая. И когда у Вас бывают скорби, когда к Вам обращается кто-нибудь со своей нуждой, отдайте все лучшее, что есть в душе вашей, каждому человеку, и тогда вы обрящете покой и своей душе.

Продолжайте терпеть наш труд невероятный и нам всем без Христа недо-ступный. Путь наш — отдать свою жизнь ради жизни другого. И нет любви боль-шей, чем та, когда душа человека готова на всякую смерть за благо ближнего. Господь сказал о такой любви, что нет большей любви (Ин.15: 13).

В монашеском общежитии, в идеальном порядке, становится целью дости-жение того единства, о котором молился Христос: Да будут все едино, как Ты, Отче, во мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино (Ин. 17: 21); то есть по образу единства Святой Троицы. Един есть Бог, но Единый в Трех Ипостасях-Лицах; и по словам откровения Св. Библии: Сотворим человека по образу Нашему и по подобию (Быт. 1: 26), нужно увидеть, что в безначальном уме Творца на-шего человек задуман как один, единым, но в большом числе ипостасей. В этом чудном единстве каждый, в каком-то смысле, внутри своей ипостаси является центром всего: все и все — для него. Он же все свое и всего себя отдает для всех и каждого. Нет ни большего, ни меньшего. Каждый, нося в молитве своей всех чле-нов общины, стремится достигнуть того, что поставлено перед нами как заповедь: любить ближнего, как самого себя (Мф. 22: 39), то есть как «свою» жизнь.

Подвиг сей, будучи безмерно великим, конечно, не может быть легким. Это есть тот узкий путь, полный глубоких страданий, о котором говорит Христос.

Не вредно повторять, что любовь перемещает жизнь любящего в лицо возлюбленного: существование возлюбленных мною лиц становится содержанием моей жизни. Если я всем моим существом люблю Бога, по смыслу первой запове-ди: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею, и всем разумением твоим (Мф. 22: 37), то есть я весь целиком пребываю в Нем. И только так Его бытие становится моим. Если я, подобно Христу, до конца люблю всех, то бытие всех силою любви делается моим бытием. И это не только в смысле объема содержания, но и качества, через преображение благодатью Божиею моей человечности. И так это явится особым родом нашего пребывания в Боге и Бога в нас. И это есть — живая вечность, то есть персональная, ипостасная.

Архимандрит Софроний