Mongoose

У любого предмета и явления должны быть характерные черты, для того чтобы узнавать его и выделять из числа остальных. Это также касается религиозной жизни. Бывает такой образ жизни или такие поступки, которые позволяют религиозному обществу сказать о человеке «он не наш», «он безбожен» и тому подобное.

Для евреев главными критериями являются родство с Авраамом, закон о пище (кашрут), обрезание и суббота. Именно на основании специфического понимания этих законов они осуждали Христа: не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы (Ин. 9, 16). Есть основные положения ислама, которых следует придерживаться: молитва, милостыня, пост в месяце Рамадан, хадж в Мекку.

А что у нас? Что является критерием принадлежности к Христовой Церкви?

Наибольшая опасность, подстерегающая нас при желании ответить на этот вопрос, — это возможность спутать общее и частное, всегдашнее и сиюминутное, обязательное и случайное. Марину Мнишек московиты в смутные годы не признали своей потому, что она не мылась в бане по субботам и не соблюдала посты. Этого было достаточно, чтобы на человека легло клеймо изменника или шпиона. И слава Богу, но — для тех времен. Для нашей эпохи эти критерии недостаточны. В сказке «Конёк-Горбунок» есть такие строки:

…что он с бесом хлеб-соль водит,
В церковь Божию не ходит,
Католицкий держит крест
И постами мясо ест.

Как видим, налицо строгая оценочная система. Следуя многовековой традиции в различении своих и чужих, наши сегодняшние христиане нередко склонны к упрощённым подходам. Даже в первый раз идущему на причастие человеку они норовят дать полное правило, состоящее из трёх канонов и последования. Невдомёк им, что это неподъёмный труд для человека, лишь начавшего воцерковление, плохо знакомого со славянским текстом и ещё не умеющего молиться подолгу. Такая же категоричность бывает в отношении среды и пятницы, брюк и юбок, косметики и табака…

Для христиан всегда и везде существенным отличием является неопустительное участие в воскресной литургии, частое причащение Христовых Тайн, понимание богослужения и любовь к нему, т.е. евхаристическое измерение жизни. Природа Церкви евхаристична и литургична, и вот это — то, что должно быть у всех, везде и всегда.

«Они собираются в день солнца вместе и поют песни своему Христу как Богу», — говорили в донесениях о «секте» христиан римские чиновники.

Мы собираемся в первый день недели в храмы и празднуем малую Пасху, воспеваем Воскресшего Христа и насыщаемся Святыми Тайнами — можем сказать о себе так. Это главное.

В литургии мы живо ощущаем своё братство. Братства нет там, где нет общего Отца. А Христос именно как Первородный между братьями приводит нас к Отцу и делает нас семьёй. Это чувство семейности — также вечный спутник истинной Церкви. Если в храме совершаются различные таинства, то за пределами храма также совершается одно, а именно «таинство брата». Так называется умение смотреть на человека как на близкого родственника и способность к жертвенной любви по отношению к этому человеку. Добродетельная жизнь, жизнь по заповедям, всё многообразие которых вместилось в заповедь о любви, составляет второй критерий истинного христианина.

Было время, когда в храмах не пели женщины. Было время, когда крестились двумя перстами. Было время, когда всенощное бдение соответствовало своему имени, потому что служилось ночью. Было время, когда не было электричества, и храм освещался только свечами и лампадами. Этих различий тысячи, так же как тысячи их при сравнении маленького ребёнка с ним же по прошествии тридцати лет. Но главное неизменно. Человек — ребёнок он или старик — тот же. И Церковь живёт ощущением внутреннего единства. Она та же не потому, что у неё незыблемы обряды и неизменны внешние формы. Она та же потому, что в недрах её таинственно созерцается воскресший Христос — вчера и днесь Той же, и во веки (Евр. 13, 8).