Желудок не курит
– Известно, что курение крайне отрицательно сказывается на здоровье легких и сердца. А на желудок эта вредная привычка как-то влияет?
– Конечно, влияет, как и на весь организм в целом. Это же совершенно однозначный канцероген, что доказано многократными высокоточными исследованиями. И отрадно, что сейчас запрещена реклама сигарет, ограничена их продажа. Но возникает другая проблема: стали распространяться кальяны и иные сигаретозаменители. И эту проблему государству тоже надо как-то решать.
– Изменился ли среднестатистический пациент, скажем так, после того, как законодательно ограничили курение?
– На гастроэнтерологии это так уж сильно не скажется. А торакальные хирурги, я думаю, через несколько лет изменения заметят. Ведь это всё яды, которые в организме накапливаются, так что чем меньше их будет, тем лучше. И, кстати, никотин – самый безобидный из них. Ведь главное зло – это те смолы, которые содержатся в табачном дыме. Курение вредит не только курильщику, но и его потомству. И не только когда мама курящая, но и когда папа тоже. Ограничение курения скажется положительно и на здоровье будущих детей.
– Вы упомянули сигаретозаменители. Сейчас очень популярны среди молодых людей электронные сигареты. Это вредное увлечение?
Знаете, что такое тяга к курению? Это расторможение первичного орального рефлекса на соску
– А вы знаете, как определяется тяга к курению? Это расторможение первичного орального рефлекса на соску, который есть у новорожденного. Ну, нельзя же уподобляться жвачному животному! Человек настолько боится себя изнутри, настолько ему страшно заглянуть в это внутреннее «я», что ему непременно надо от себя убежать, надо, чтобы уши были заняты музыкой, надо, чтобы обязательно был какой-то внешний раздражитель и чтобы даже рот был чем-то занят. Чтобы, не дай Бог, какая-то часть мозга на самого себя не обратилась! Это атавизм животного в человеке, это пустота!
Когда тебя сразила болезнь
Рак желудка
– Болезнь – это всегда воля Божия, но, с другой стороны, Господь всегда дает нам шанс. Но человек сначала всегда отвергает болезнь и надеется на то, что все как-то само пройдет. Поэтому лучше всего вовремя пойти обследоваться. Тогда и шансов покаяться в этой, земной, жизни больше будет.
И никогда не надо, как страус, голову в песок зарывать.
– Как вести себя близким тех, у кого обнаружили рак желудка? Это какое-то особое состояние?
– Совет один: тяготы друг друга носите.
Близким тоже очень тяжело, не только больному. Ведь если мы любим своих родных, мы пытаемся сделать для них всё, что можно и нельзя. Их физическую боль мы на себя взять не можем, так стараемся взять хотя бы часть психологической. И часто родственники просят нас, врачей: «Вы ему/ей только ничего не говорите!» И в какой-то момент это, наверное, и правильно, и так должно быть. Мы предпочитаем никогда в лоб ничего никому не говорить. Но наступает момент, когда человек должен осознать, что с ним происходит. И надежды при этом не потерять. Это всё – очень сложные вопросы.
Включается и такая неприятная сторона: в погоне за надеждой на выздоровление люди всё готовы отдать – до последней копейки. А мы же живем на грешной земле, и если кто-то готов заплатить, то, увы, найдется и тот, кто будет эти деньги активно с него тянуть.
Надо полагаться на Господа, а Он управит. И взять благословение у духовника, тогда легче найти помощь
Но надо полагаться на Господа, а Он управит. И взять благословение у духовника, тогда и суеты меньше, и легче найти действительную помощь.
Пациент или кошелек? Резать или не резать?
– Отстает ли российская медицина в части лечения болезней желудка от западной? Или, наоборот, у нас есть свои, очень эффективные методики их лечения? И сам принцип лечения как-то отличается?
– Ни от кого мы не отстаем. Другое дело, что целый ряд современных хирургических операций требует высокотехнологичного оборудования, которое действительно, сегодня делается только на Западе. Но нельзя говорить, что мы хуже лечим, что крупнейшие российские центры не обладают современными технологиями. Часто проблема не столько сугубо медицинская, сколько экономическая. Мы видим безумную, как раз с Запада идущую, тенденцию сделать медицинскую помощь товаром, и русская медицина из последних сил этому сопротивляется. А коммерциализация медицины всё усиливается. Уже даже на уровне медицинского образования.
А если медицинская помощь – это товар, а больной – объект коммерческого интереса, то задача – ему этого товара как можно больше и дороже продать, вытянуть из него как можно больше денег, раздеть до трусов… И если в какие-то медицинские технологии уже вложены большие деньги, то даже если они на самом деле не выдерживают никакой критики, они все равно будут подняты на знамя, внедрены в жизнь и станут пропагандироваться как очень успешные.
– А как не стать объектом вот таких манипуляций, винтиком этой «индустрии здоровья»? Ведь мы не владеем не то что всей полнотой информации, но даже самой минимальной.
– Сегодня существуют нормальные федеральные медицинские центры, где работают нормальные профессионалы-медики. Пока еще действуют медицинские университеты. Опять же, есть батюшка, который очень многое может управить. Батюшка свой, любимый. Возьмите у него благословение, и дальше всё будет лучше, чем до этого. Я думаю, это такая универсальная рекомендация.
А для человека более продвинутого есть еще и интернет.
– Но в интернете тоже можно запутаться.
– Можно запутаться. Но, опять же, есть официальные государственные сайты.
Надо понимать, что сегодня, если человеку действительно нужна серьезная врачебная помощь, за нее никто заплатить не в состоянии. И поэтому нужно идти нормальным путем – обращаться в государственные учреждения.
А люди почему-то больше надежд возлагают на сугубо коммерческие организации. И нам потом приходится исправлять то, что напортачили там, где – любой каприз за ваши деньги.
Повторю еще раз: есть федеральные медицинские центры, где работают профессионалы. А вообще уже на первом приеме видно: интересен доктору пациент или его кошелек.
Татьяна Витальевна Хоробрых
– Но всегда ли государственная медицина оказывается на высоте?
– К сожалению, не всегда. Вот пример. В начале 2000-х годов на Коллегии Минздрава было с удовлетворением констатировано, что плановая хирургия язвенной болезни у нас сведена на «нет». Просто «ура!», мы теперь оперируем только по экстренной, жизненно угрожающей ситуации: перфорация, прободная язва или язвенное кровотечение. И буквально сразу же мы просто захлебнулись язвенными кровотечениями. На любой конференции, где бы это ни было, говорилось только об этом. А почему? Да потому что уничтожили плановую хирургию язвенной болезни.
Другой пример: распространение мощных антисекреторных препаратов. Но они хороши для тех больных, которые никогда не стали бы пациентами хирургических клиник. И теперь мы получаем куда более запущенные случаи.
– А к раку может язва привести?
– Длительно текущая язвенная болезнь должна рассматриваться как несомненный фактор канцерогенеза. Это тот же самый опосредованный канцерогенез, связанный с накоплением ошибок регенерации ДНК. Есть многие почтенные исследования на эту тему, а противоположная точка зрения связана с тем, что кому-то интересно лечить больного до конца жизни.
– Лучше один раз прооперировать?
– К операции всегда есть показания. Это процедура совершенно четко медицински обусловленная. И никому не хочется оперировать больного, которого вполне можно лечить консервативно. Но процентов 10 больных язвенной болезнью нужно оперировать. А если не оперировать, то можно еще лет 10 на нем зарабатывать.
Вот, к примеру, избавление от Хеликобактера антибиотиками. Упаковка из 10 таких таблеток стоит 1500 рублей. А на курс нужно отнюдь не 10 таблеток. Представляете, что это такое? Да мы докажем всё, что угодно, и какие угодно исследования проведем, и всё у нас будет шито-крыто и замечательно! Есть и еще одна беда. Дело в том, что есть операции и есть операции. Есть резекция желудка…
– Это когда удаляется часть желудка?
– Да, это когда удаляется часть желудка. А есть органосохраняющие операции. Они сегодня почти сведены на «нет». А ведь часто достаточно только такой операции! Отрадно, что в последнее время вновь заговорили о необходимости вернуться к таким операциям. И я думаю, мы к ним вернемся. Они показаны при доброкачественных заболеваниях пищевода и желудка, в частности, при язвенной болезни. К резекции желудка тоже есть показания. Но когда что-то можно сохранить, это нужно сохранять.
Господь ни от одного из нас не отходит!
– Скоро начнется Великий пост. Как поститься тем, кто страдает язвенной болезнью желудка или двенадцатиперстной кишки или предрасположен к ней?
– За ответом на этот вопрос надо идти к духовнику и своему лечащему врачу. И, прежде всего, именно к врачу, чтобы знать, нужно ли тебе пить какие-то лекарства и какие, нужно ли соблюдать диету и какую. А потом к духовнику за благословением на пост.
Но мне кажется, что еда менее всего относится к нашим грехам. Я не имею в виду, конечно, ресторанное обжорство. Пост не в том, чтобы сидеть на овсяном киселе.
– Часто в православной среде можно услышать: «Раз человек тяжело болен, раз он скончался от этой болезни – значит, много нагрешил». Как врач, как вы относитесь к такой позиции?
– Ах, как мы любим в высоты философии залезать и отвечать на богословские вопросы, которые, мягко говоря, не нашего ума дело. Это духовник может сказать, что болезнь послана вам за грехи. Ангельским чинам не ведомы наши истинные мысли, только Господу открыты! А мы вот хотим рассудить, что Иванов схватил язву потому, что подставил на работе Сидорова. Но это же всё совершенно не так! И через десятилетия после смерти человека может открыться, что он праведной жизнью жил. Да, преподобный Амвросий Оптинский говорил: «Рак не дурак, хвать – и в рай». Но это Амвросий Оптинский! А мы-то кто, люди дорогие!
И еще: Господь ни от одного из нас не отходит, пока мы сами к Нему затылком не повернемся.