Mongoose

Захожу я однажды в курятник, а там куры мечутся и истерично квохчут, стараясь взлететь под потолок. Не пойму, что их так напугало? И вдруг вижу: на полу курятника лежат семь мертвых лисят и умирающая лиса-чернобурка. То есть это в меховых магазинах она пушистая чернобурка. А тут нечто облезлое, с клочьями шерсти, как это бывает при линьке. Лиса дернулась в предсмертной уже, кажется, судороге, а потом открыла глаза и умоляюще протянула ко мне лапку: дескать, плохо мне, умираю с голоду, подайте милостыню Христа ради!

– Не умирай, – говорю я лисоньке. – Я тебе сейчас поесть принесу.

Несу лисичке хлеб с котлетами, а ее и след простыл. Только вижу издали, как по дороге к лесу мчат во всю прыть семеро лисят, а во главе Лиса Патрикеевна с моей курицей в зубах. Не лиса, а комедиантка. И зачем я поверила ей?

Возвращаюсь домой, а там меня поджидает Вовчик, более известный по прозвищу Артист. На самом деле он Владимир, в прошлом прапорщик. Прослужил он семь лет в воинской части, а потом начались такие запои, что с армией пришлось проститься. Пропил он всё, даже квартиру, и с тех пор обитает то в Оптиной пустыни, то в близлежащих монастырях. Работать прапорщик умеет, руки у него золотые, а режим жизни такой: два или три месяца он усердно трудится в обители, потом снова срывается в запой.

А перед запоем Вовчик и превращается в хитрющего Артиста, умеющего выманить деньги у паломниц. Человек он начитанный, красноречивый. Подходит этот краснобай к одинокой даме и говорит вдохновенно:

– Благодать-то какая!

– Да, благодать, – соглашается та.

И Вовчик начинает увлеченно рассказывать об Оптинских старцах, об их высокой духовной жизни. А далее следует скромный рассказ о себе: как служил он снабженцем в воинской части. Всё имел, как сыр в масле катался. А только презрел он богатства мира сего, чтобы бессребреником работать Господу. Да и зачем в монастыре деньги? Кормят бесплатно. И неутолима лишь духовная жажда. Вот как бы ему хотелось купить, читать и перечитывать томик писем святителя Феофана Затворника, но… Короче, паломницы тут же доставали кошельки и даже радовались возможности помочь «святому» человеку.

Словом, и на этот раз Вовчик действовал в привычном для него жанре и сразу же заявил, что игумен Антоний благословил меня помочь ему материально для покупки пятого тома «Добротолюбия».

– Это того, что в бутылке и булькает? – уточняю у Вовчика.

– А для вас благословение игумена уже пустой звук? – негодует Артист.

– А рассказать тебе, Вовочка, про одно благословение?

Дело было так. Монастырь накосил на лугу много сена. Высушенное сено уже готовились перевезти в коровник, как на луг приехал мужик и стал грузить это сено себе в телегу.

– Ты почему монастырское сено воруешь? – спросил его игумен Антоний.

– Меня отец Антоний благословил!

– А ты знаком с отцом Антонием?

– Он мой лучший друг! – прихвастнул мужичок и вдруг осекся, догадавшись, что именно отец Антоний стоит перед ним. – Простите, батюшка. Семья, дети, сено не на что купить.

– Ладно, нагружай телегу сеном и увози. Только больше не воруй. Договорились?

Историю о краже сена Вовчик выслушал с показным равнодушием и даже не преминул заметить, что, в отличие от некоторых неблагочестивых людей, он всегда говорит правду и только правду. А вот это «благочестие» Артиста возмутило меня настолько, что я уже красочно и в лицах изобразила, как на моих глазах и весьма достоверно «умирала» лиса. Тут прапорщик расхохотался и вдруг признался, что никакого благословения игумена у него не было и нет. Просто очень хочется выпить.

– Думаете, мне самому не тошно от моих запоев? – сетовал он. – И вот что интересно: в армии я выкуривал по две пачки в день. А едва пришел в Церковь и попросил Господа, как привычку к курению отсекло в тот же день. А тут годами ставлю свечки к иконам и прошу об избавлении от пьянства. Даже ночью, поверьте, молюсь, а утром снова напьюсь, и «яко свинья лежит в калу, тако и аз греху служу».

Надо сказать, что наш прапорщик брезглив от природы и аккуратен до педантичности. Обувь у него всегда начищена, рубашки отглажены. Своей внешностью Артист, похоже, гордится, а внешность у него благообразная: густые, ухоженные светлые волосы и курчавая бородка. С виду добрый молодец и почти Иван-царевич. А напившись, этот почти Иван-царевич лежит «в калу», как та самая свинья. То заночует в навозной куче у коровника, то валяется среди отходов у мусорных баков, а однажды угодил в выгребную яму. Более жуткого унижения для чистюли-прапорщика трудно придумать. И он не однажды взывал в отчаянии: «Господи, избавь меня от запоев! Тошно мне среди нечистот!» И все-таки Господь попускал эти оскорбительно грубые падения, и возможно, для того, чтобы душа очнулась от самообмана и отринула от себя всякую ложь. Сам Вовчик, кажется, уже понял это. Во всяком случае, говорил так:

Поразила одна мысль: человек не может приблизиться к Богу, пока не сбросит с себя маску притворства.

– Еще в армии мне дали почитать книгу митрополита Антония Сурожского. И там меня поразила одна мысль: человек не может приблизиться к Богу, пока не сбросит с себя маску притворства, потому что ложь удаляет от Христа. Прочел и подумал: это не про меня. Конечно, я стараюсь казаться лучше, чем есть. Но ведь все так живут, верно? Словом, жил я, как все, и вдруг догадался: между мной и лисицей в курятнике особой разницы нет. Изоврался я весь и уже настолько, что люди забыли мое имя и зовут лишь по кличке – Артист.

Хотелось бы сообщить, что Владимир «осознал» и наконец-то бросил пить. Как бы не так! Уже через день он напился до беспамятства, и сердобольный послушник прятал его в своей келье, чтобы не попался на глаза батюшкам, а то ведь выгонят из монастыря. Потом прапорщика отвезли в Ильинское, а там при храме есть приют, где стараются помочь наркоманам и таким запойным, как Вовчик. Прожил он в Ильинском несколько месяцев и на годы куда-то исчез.

А недавно из Брянской области вернулись мои друзья иконописцы и с восторгом рассказывали, как в лесной деревушке восстановили дивный старинный храм и при храме есть даже иконописная мастерская. Батюшка с матушкой пишут иконы, а помогает им раб Божий Владимир. Делает киоты, левкасит доски для икон и вообще мастер золотые руки. По некоторым приметам угадывалось: это наш Вовчик по прозвищу Артист.

– Как он там? – спрашиваю. – Пьет?

– Да вы что?! Капли в рот не берет. А когда его спрашивают, как он стал трезвенником, Володя почему-то смеется и говорит: «Моей первой учительницей на этом пути была лисица в курятнике».

Тем, кто не знает историю про лису-притворщицу, такое объяснение вряд ли понятно. А только отрадно думать, что от лисы, своровавшей курицу, все-таки есть своя польза.

Нина Павлова

29 октября 2014 года