Mongoose

Вот уже скоро 20 лет, как Русская Церковь получила свободу, в связи с чем в неё вошло большое количество людей. Многие связали с Церковью всю свою жизнь, стали священниками, монахами, церковнослужителями. В конце 80-х и начале 90-х годов прошлого века это воспринималось как чудо, вызывало эйфорию, восторг по поводу возрождения Церкви. Но вот прошло полтора десятилетия. С внешней точки зрения Церковь действительно возродилась - восстановлены и построены вновь храмы и монастыри, Церковь стала активным и значимым участником общественных процессов. Если же взглянуть на прошедшие годы под другим углом, картина будет не столь радужна. Главное для Церкви - не храмовые здания, не почётное её положение в государстве, а люди, православные христиане, их полноценная церковная, духовная, христианская жизнь. И здесь мы сталкиваемся с большими проблемами. Вошедшие в Церковь в конце 80-х - начале 90-х гг. люди часто констатируют на исповедях и в частных беседах всё более и более явно проявляющуюся "неудачу" в своём христианстве… как будто что-то в нём "не сработало". Начинали мы все чтением св. Отцов, постничеством, некоторые бросали учёбу, работу, всецело посвящая себя духовному подвигу… и вот - 10 - 15 лет - и наступило некое разочарование, "усталость" от Церкви; многое в ней стало для нас рутиной, тяжкой обузой, на подвиги нет сил, а главное - не видно плода наших усилий. Я пришёл для того, чтобы имели жизнь, и имели с избытком (Ин. 10, 10), говорит Господь; но где она, эта жизнь? Многие из нас, православных христиан, не видят в себе этой жизни; не обретя её, некоторые ушли из Церкви. Почему же так?

Апостол Павел пишет: мы сделались причастниками Христу, если только начатую жизнь твердо сохраним до конца (Евр. 3, 14). Судя по всему, современные православные причастниками Христу не очень-то сделались… иначе не было бы усталости и разочарования в христианстве (да и церковная, а может быть, и общественная жизнь были бы совсем другими). Но совесть людей свидетельствует, что не по умыслу или нерадению это произошло; мы старались и до сих пор стараемся держаться церковного уклада, хотя это порой не приносит никакой радости - скорее, чувство обузы… Видимо, всё дело именно в "начатой жизни", о которой говорит Апостол: не здесь ли коренятся наши проблемы? Может быть, усталость от Церкви, потеря живого интереса к ней - "срабатывание" неверных принципов, заложенных при начале нашего церковного существования, при воцерковлении?

Мне думается, что те неожиданные и неприятные явления, которые формируются у многих православных после 10 - 15 лет их церковной жизни - следствие именно неправильного их воцерковления, следствие отсутствия должной катехизации, то есть научения вере при вхождении в Церковь. Исторически такое положение вещей понятно. Перед Русской Церковью раньше никогда не стояло этого вопроса. Церковь сразу по крещении Руси сделалась государственной, срослась с обществом, и воцерковление происходило естественным образом, "от пелен"; в советское же время ни о каком системном воцерковлении не могло быть и речи. И вот - свобода… для нас это стало неожиданностью; ни к какой внутренней деятельности Церковь после периода гонений не была способна. Восстановление храмов, обустроение материальной стороны церковного быта и некоторый "реванш" за угнетённое 70-летнее положение Церкви оказались важнее пастырской заботы о правильном воцерковлении обратившихся к Церкви людей. Только сейчас, по прошествии 15 лет, Синодальный отдел по религиозному образованию и катехизации озаботился, наконец, разработкой общецерковной концепции катехизации. Однако составление концепции - дело сложное и долгое, ещё более сложно и долго воплощать её затем в приходскую практику; а тем временем жизнь продолжается, и неверные начала воцерковления продолжают воспроизводить свойственные себе ошибки.

Но опыт ошибок важен и драгоценен, на ошибках - и только на них, увы, ни на чём другом - учатся. Попытка сделать некоторые выводы из этих ошибок предлагается вниманию читателя. В нижеследующих заметках, несомненно, много субъективного, одностороннего и резкого; однако автор, тем не менее, считает своим пастырским долгом поднимать актуальные вопросы современной христианской жизни, надеясь на корректировку своих промахов и взглядов (если они окажутся неверными) соборным церковным разумом.

I

В начале - одно общее соображение, касающееся современных особенностей катехизации.

Воцерковление можно уподобить взращиванию плодового сада. Как оно происходит? Если мы возьмём семечко из вкусного сладкого яблока и посеем его в землю, у нас вырастет дикая яблоня с несъедобными плодами. Чтобы получить культурное растение, необходимо привить этому дикому дереву черенок садовой яблони. При этом нужно учитывать много всяких сельскохозяйственных тонкостей: каким образом прививается именно этот сорт, в какое время это нужно делать, как удаляются дикие ветви, как нужно обвязать и залечивать место прививки, как поливать, как удобрять почву, и т.д. Христианство и есть этот благодатный черенок: оно прививается к дикому дереву падшей человеческой природы, и, будучи правильно взращиваемо, переформировывает его в дерево культурное, приносящее в своё время прекрасные плоды. Очевидно, что предварительным условием этого процесса является наличие дерева. Христианство рассчитано на зрелых, ответственных и свободных личностей. Для того, чтобы люди могли воспринять прививку христианства, нужны две вещи: а) вышеназванные качества у человека воцерковляющегося уже должны быть, и б) должна наличествовать некая "сродность культур", чтобы содержание Церкви было воспринято адекватно.

Церковь - это не голый спиритуализм; она целостно охватывает человека, все сферы его жизни. Духовность свою Церковь выражает посредством определённой культуры, которая есть культура слова, logos`а, личной, самостоятельной и ответственной рефлексии (не путать с приходской субкультурой). Эта культура глубоко традиционна и - в лучшем смысле слова - консервативна. Современные люди не только от рождения, но уже и "на генетическом уровне" живут в совершенно иной культуре - культуре видеоряда и массовых медиа-технологий: навязывающего определённый образ жизни кинематографа, "попсы", рекламы, спортивных трансляций, "клиповости", мобильно-интернетности и т.п. Это культура гедонизма, относительности ценностей, поверхностности, стадности, одинаковости; она не только не способствует развитию необходимых для жизни в Церкви качеств - свободы, ответственности, трезвой оценки себя и мира - но, наоборот, всячески препятствует этому. Дальше всего она именно от индивидуального осмысления жизни, от logos`а, слова, его ценности и значимости. Церковь обращается к людям на своём языке, а современный человек - не то, что он "плохой", хуже, чем люди, скажем, XIV века, - но он просто не воспринимает ту культуру и те слова, которыми оперирует Церковь. Людям поэтому тяжело читать Евангелие, воспринимать традиции Церкви, а тем более - перестраивать в соответствии с ними свою жизнь. Этико-культурный "резерв" современного человека не способен вместить этого.

Конечно, это вовсе не значит, что Церковь должна стремиться к тому, чтобы сделаться клипово-мобильной, хотя, безусловно, следует понимать особенности современной культуры и пользоваться ими, говоря с людьми на их языке. Нужно другое: пастырям Церкви и всем, причастным к делу катехизации, необходимо осознать ситуацию, и, приступая к воцерковлению, обязательно учитывать две вещи. Во-первых, на Церковь сегодня ложится почти неподъёмная задача - включать в воцерковление и "во-культуризацию"; вместе с научением церковности, а порой и до неё, вводить людей в русло исторической традиционной, евангельской в основе своей, отечественной и европейской культуры. Подчеркну ещё раз, что под евангельской культурой я понимаю не памятники церковной жизни, перемещающие человека из современности в ностальгически-этнографическое прошлое, и не овладевание эстетическим наследием человечества в виде, например, походов в филармонию или картинную галерею (хотя это далеко нелишне, надо сказать). Христианская культура - это прежде всего способ мыслить, это фундамент этики и эстетики, основанный на личной ответственности и духовной свободе, на образованности, на мировосприятии не-стадном, чувствующем и понимающем многогранность и сложность христианства и вообще жизни.

Далее. Прежде чем воцерковлять, нужно посмотреть: а привьётся ли наше слово? Не бывает ли так, что ему и привиться-то не к чему? Может быть, не о Церкви нужно начинать говорить "в лоб", а прежде о том, что человек - не часть толпы, что прежде чем стать христианином, ему нужно осмыслить себя как личность и стать просто нормальным человеком. Может быть, сначала необходимо сказать о человеческом достоинстве, о здравомыслии, порядочности, воспитанности и о многих простых вещах, о которых наши соотечественники имеют, увы, очень малое представление, - и потом уже к этому прививать познание церковного учения и практики…

Сегодня катехизатору обязательно надо учитывать разности культур Церкви и современного общества и работать над "предварительной зрелостью" людей. Это сложная задача, потому что, с одной стороны, отмеченная разность культур всё больше увеличивается, а с другой - сами деятели на ниве воцерковления часто не имеют должного понятия об основах христианской культуры, подменяя её неверно понятым преданием или этнографией, результатом чего является то, что в наличной церковной действительности сущностная культура Церкви не выявляется и профанируется. Но если этой задаче не уделять самое пристальное внимание и силы, то мы получим (и получаем) плоды катехизации, обратные всем нашим благим намерениям. Вместо широкого нравственно-культурного русла, в котором течёт христианство, человек в результате стихийного приходского "воцерковления" попадает в некую закрытую со всех сторон "коробочку", душный и маленький мир. Он усваивает узкие тяжёлые взгляды на Бога, на Церковь, на других людей (да и на себя), стяжевая вместо Христовой любви, свободы и евангельского разума совершенно противоположные качества. Строго говоря, это - "до-церковный" вопрос, проблема общества, сложившегося в нём менталитета. Особенности современной катехизации в том, что она должна взять решение этой проблемы на себя, ибо если раньше, в "доэлектрические" времена, церковность органически прививалась к традиционному укладу жизни, то нынешний социум без соответствующей культурной подготовки не способен адекватно воспринимать христианство. Эта культурная подготовка и должна быть сегодня важным начальным элементом воцерковления.

II

Приступим теперь к более подробному рассмотрению разных сторон катехизации. Воцерковление - процесс не одномерный, его особенности зависят от того, по каким побуждениям человек вошёл в Церковь. Побуждения эти многочисленны и индивидуальны, но можно свести их к трём основным. Почему люди приходят в Церковь? 1) Чтобы Церковь решила их проблемы - как внутренние, так и внешние; 2) по национально-патриотическим (реже - эстетическим, политическим и др.) соображениям, возвращаясь к "вере отцов", и 3) в силу религиозного искания истины. Церковь с любовью принимает всякого человека, по какой бы причине он не обратился к ней; но вместе с тем, к каждой из этих групп катехуменов необходим особый подход, чтобы воцерковление принесло действительный плод, а не взрастило заложенные в перечисленных побуждениях содержащиеся в них плевелы заблуждений и подмен.

* * *

Мы живём в падшем, испорченном грехом мире; скорби и страдания, добывание в поте лица хлеба своего (Быт. 3, 19) - непременный удел всякого человека на земле. Внутренняя неудовлетворённость, неустроенность души, невозможность справиться со своими страстями, нестроения в семьях, нескладывающиеся отношения между близкими (и неблизкими) людьми; социальная неустроенность, карьерные неудачи, недостаточность материального положения; пьянство, наркомания, разнообразные зависимости; супружеская неверность; дети; болезни свои и близких… список может быть продолжен до бесконечности. Бедный человек, живя на земле, как будто попадает в бесчувственный механизм Хода Вещей, который своими постоянно проворачивающимися проблемами делает нашу жизнь порой невыносимой... Чувствуя, что есть в мире нечто, что свободно от этой железной детерминированности земного существования - Церковь Христова, множество людей, имея религиозное чувство и веру в Бога (по большей части смутные и неопределённые), входят в неё, надеясь, что от этого облегчится их жизнь.

В наличной церковной действительности этот импульс получает охотное подхватывание, на нём строится наше обычное стихийное воцерковление. В проповедях, брошюрках, приходских СМИ, в беседах с пастырями людям сообщается, что Церковь - это как раз то, что им нужно, именно она и решит все проблемы, которые привели людей к церковному порогу. Мучает человека алкоголизм - молебен мч. Вонифатию, акафист Неупиваемой Чаше. Нестроения в семье - водичку с молебна мчч. Гурию, Самону и Авиву взять, кропить в доме, мужу подливать в пищу. Не складываются отношения с начальником? квартирный вопрос? дети распустились? экзамен сдать? - к блаж. Матроне (универсальная помощь от всего). Терзают зависимости, страсти? Генеральная исповедь, утренние-вечерние молитвы, обязательно на Всенощную в субботу и на Литургию в воскресенье. Ну, причащаться почаще; чтобы не болеть - пособороваться, а то и на отчитку съездить, в паломничество, или в почитаемый источник окунуться. Уныние, внутри всё как "заржавело"? псалтирь читать. Не понимаешь? неважно, главное, что бесы понимают. И т.д., и т.п.

Я совершенно далёк от того, чтобы как-то смеяться над всем этим. Человеческие проблемы и желание решить их, избежать их - абсолютно законны, и вызывают и сочувствие, и желание помочь. Но дело всё в том, что Церковь никакие проблемы не решает, она - совсем о другом. То правда, что перемена жизни, обращение к Богу, молитва, отказ от смертных грехов действительно изменяют многое в жизни людей; но это есть лишь некое следствие (а вовсе не цель) начавшейся церковной жизни. Наша приходская катехизация берёт на вооружение эти действительно яркие и многочисленные случаи и делает из них вывод, что - вот, это изменилось в твоей жизни, значит, и всё остальное тоже со временем изменится так, как тебе нужно, если, например, умножить посещение храма, пощение, исполнение молитвенного правила и т.п. Но вот проходят годы, а с ними - период неофитства, одна из особенностей которого - отодвигать на время страсти и проблемы… и они возвращаются. Опыт показывает: если человек пил - он опять начинает пить, хотя и исповедуется, и причащается, и служит молебны. Подверженный блудной страсти всё с большим трудом удерживается от грехов, хотя и постится, и молится мц. Фомаиде. Отношения с людьми не только не улучшаются, но становятся ещё хуже, хотя вся жизнь выстроена по церковным правилам... Бывают, конечно, случаи полного избавления в Церкви от тех или иных страстей, пороков и недостатков, но они очень не часты, - а в массе своей, как показывает опыт, после некоторой ремиссии всё возвращается к тому, чем человек был до своего воцерковления, пусть даже он и погрузился в самые глубины церковной жизни, стал, например, монахом или священником. Даже если он видит в себе такое положение вещей и старается изменить его постом, молитвами, хождением в церковь, чтением святоотеческих книг и проч. - затраченные усилия дают непропорционально малый результат. Наконец, руки опускаются, энергия бороться с собою вышеуказанными средствами иссякает... и бедный человек, чаще на уровне чувств, а иногда и сознательно, приходит к выводу: раз моя проблема не решилась - значит, Церковь мне не помогла. Дал нам Бог духа... силы, любви и целомудрия (2 Тим. 1, 7)... но где всё это? всё церковное исполняю, а плода нет... выходит, Церковь обманула меня... Отсюда - разочарование, крайнее уныние и настоящая духовная трагедия, свидетелем чего мне не раз приходилось быть на исповеди.

Но никто не сказал приходящим к таким тяжёлым выводам людям (а их немало, увы!) при их воцерковлении, что Церковь и не должна напрямую решать все их проблемы. Протопресвитер Александр Шмеман пишет, что ошибка - сводить веру "к себе и своим проблемам. Суть христианства мне всегда, с детства, представлялась в том, что оно не разрешает проблемы, а снимает их, переводит человека в тот план, где их нет. В том же плане, в котором они есть, они потому и есть, что они неразрешимы" (Дневники. М., 2005, стр. 34 - 35). Катехизическая установка на "решение проблем" снимает с человека ответственность, и, в обмен на свободу, перекладывает её на Церковь. Но это неверный и, по сути, магический подход, непременно обнаруживающий свою ложь и рано или поздно терпящий фиаско. Человек должен решать свои проблемы сам, и только сам, своим нравственным и духовным трудом. Безусловно, Церковь помогает увидеть эти проблемы и их корни, укрепляет человека благодатью Божией в свободном и ответственном его действовании; но главное всё же - то, что Церковь вводит человека в жизнь Царства Христова, в соединение с Богом, в небесную реальность, изымает его из детерминированности Хода Вещей, в свете чего проблемы теряют для человека своё значение проблем и становятся благим и желанным полем исполнения заповедей Христовых, на котором сокрыта драгоценнейшая жемчужина (Мф. 13, 44 - 46), теми неизбежными скорбями, которыми нам надлежит войти в Царство Небесное (Деян. 14, 22), игом - но во Христе благим, бременем - но во Христе лёгким (Мф. 11, 30)... Если бы людям, переживающим вышеописанное разочарование, об этом сказали в начале их церковной жизни, то их духовные усилия были бы направлены на другое, и разочарования бы не было. Вероятно, был бы почти у всех встречающийся кризис, но вооружённый правильным знанием человек без сомнения преодолел бы его, обретая в самом кризисе ценнейший опыт евангельской правды.

Итак, воцерковление не должно базироваться на постулате "Церковь решит все ваши проблемы". Начинать воцерковление нужно совсем с другого - с осознания человеком получаемой им в Боге свободы и неразрывно связанной с ней личной ответственности за свою жизнь. И нужно предупреждать людей, что - наоборот, у них могут появиться проблемы. Мы нередко видим, что человек входит в Церковь - и на него откуда ни возьмись наваливаются ужасные несчастья, скорби и беды. Об этом говорит и Священное Писание. Когда Моисей благовествовал израильтянам избавление от рабства, и народ с радостью принял эту весть, то фараон, будучи ожесточен Господом, наложил на народ Божий большее и тяжёлейшее иго (Исх. гл. 5). Катехизация должна начинать с того, что нам в Церкви даётся другая реальность - Царство Божие. За это придётся многим и пожертвовать; но именно эта добровольная жертва даёт человеку силу и свободу разобраться в том числе и со своими проблемами.

Возразят: но для большинства путь к Богу по большей части возможен именно через скорби и проблемы; если не утешать их мнением, что эти их проблемы решатся (или хотя бы облегчатся), то люди окажутся вне Церкви. Важно, конечно, что люди обращаются в своих бедах к Богу. Но нужно сразу говорить им о том, что в Церкви речь идёт, по совершенно точному выражению прот. Александра Шмемана, не о решении проблем, а о снятии их в свете достигшего до нас (Мф. 12, 28) Царства Христова, когда для человека любовь ко Христу (и - главное - любовь Христа к нему) становятся значимее и реальнее земного Хода Вещей. Ко всем, к каждому лично обращена заповедь - ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6, 33). Приложится то, что надо каждому; бывает, что человеку для его пути к Богу как раз необходимы проблемы, чтобы он увидел в них руку Божию, "перемаливал" их, учился поступать в них по-евангельски, совершенствовал свою душу.

Очень важно также, чтобы в Церкви звучала только правда. Если человеку наобещать от лица Церкви, что Бог решит все его проблемы, а этого не случится - человек неизбежно придёт к мысли, что Бог и Церковь его обманули. Катехизация должна предложить людям не что-то неопределённое (ибо, я думаю, ни один даже самый опытный и облагодатствованный пастырь не дерзнёт со 100%-й уверенностью от имени Бога обещать, что Бог непременно человеку сделает то, что он хочет), но твёрдое и незыблемое основание, которое есть только и исключительно Сам Христос (1 Кор. 3, 10 - 11). Наша задача - показать человеку Истину и указать точный путь к ней, не умалчивая и сложностей на этом пути; но не предлагать людям "бытовое обслуживание" при помощи внешней церковности. Ориентировать воцерковление надо исключительно религиозно. Другое дело, что к каждому человеку нужен индивидуальный подход, у всех своя мера и степень религиозности; необходимо учитывать и внутреннее, и внешнее состояние человека, и условия его жизни, и (кстати) его проблемы, - но подменять религиозное бытовым в деле катехизации недопустимо.

Подытоживая, можно сказать, что общая задача воцерковления катехуменов этой группы - постараться перевести людей с позиции "решения проблем" к поиску собственно религиозной истины и духовной жизни.

III

В глобализующемся мире, становящимся всё менее человечным, в условиях распада империй, размывания и упадка национальных культур, крушения традиционных связей между людьми и народами человеку особенно необходимо нечто прочное, на что он мог бы опереться, чтобы сохранить питающие его корни народной жизни. Люди, любящие свою историю, гордящиеся ею, болезненно переживающие нынешний период ломки традиционных устоев, желающие блага и процветания своему отечеству, обращаются к Русской Православной Церкви с её вековыми традициями, здоровым консерватизмом, с её огромной исторической ролью в деле строительства государства, консолидации нации, и, руководимые названными побуждениями, входят в неё. Как воцерковлять таких людей? Это очень непростая задача. Если в случае рассмотренных нами выше "бытовых побуждений" человек приходит в Церковь под влиянием хоть и смутного и непроясненного, но очевидного религиозного чувства, то здесь у людей вовсе может не быть религиозного импульса. Если в случае "решения проблем" человек отталкивается от хотя и житейских, но зримых и реальных вещей, то здесь многое базируется на мифах, идеологемах и подменах. Переход от бытовых проблем к жажде Царства Христова при должном объяснении сути Церкви может быть не слишком труден; в данном случае дело воцерковления стоит перед тяжёлой задачей болезненной переориентации человека с земного на небесное, с политического на нравственное, с плотского и падшего на духовное. Почти всякое правильное научение той или иной стороне церковной жизни идёт "в пику" национальной, ура-патриотической (да и вообще любой) идеологии.

Нужно прямо сказать, что наша наличная катехизация не только не справляется с этой задачей, но даже и не ставит её, всячески потакая национал-патриотическому мифотворчеству. В проповедях, с амвонов, на разнообразных конференциях, круглых столах, симпозиумах, в частных пастырских беседах, в книгах, церковных газетах, журналах и радиопередачах звучит постоянный мотив: церковность - это патриотизм, державничество, борьба против глобализации, "так называемых" прав человека, противостояние либеральному индивидуализму, западной цивилизации, отстаивание своей особой "цивилизации православной", etc. Людей призывают вернуться к "вере отцов", приобщиться нашей исторической традиции, подчинить себя православной соборности, в качестве героев и образцов для подражания выставляя фигуры людей, так или иначе способствовавших "величию России", и т.д., и т.п. Не буду подробно разбирать эти призывы, скажу лишь, что внимательное рассмотрение их в свете Евангелия и подлинной церковности обнаруживает их очевидную несостоятельность. Вера наших отцов - коммунизм, гонение на Церковь, построение на земле Царства Божия без Бога. Исторические традиции для христианства имеют значение только с точки зрения соблюдения в рамках их заповедей Христовых. Соборность не есть казарменность, строевой марш под хоругвями, когда человек, вступивший в Церковь, обязан по частным или общественным вопросам думать так, как все. Соборность - это единение людей во Христе (а вовсе не в какой бы то ни было идеологии), невозможное без христианского уважения к личности, к каждому человеку. Герои, способствовавшие величию России, могут быть церковно почитаемыми и авторитетными образцами жизни только в том случае, если они были подлинными христианами, а не (как это есть по большей части) людьми, далеко не соответствовавшими не только христианскому, но и общенравственному идеалу... Подмена катехизации политиканством - болезнь нашей сегодняшней церковной жизни.

Основной результат этой подмены - что собственно воцерковления не происходит. Политиканствующая "катехизация", во-первых, создаёт у людей неверное представление о Церкви и о христианстве - что они существуют для обеспечения земного благополучия нации, имеют всего лишь прикладную ценность. Во-вторых, в человеке воспитываются совершенно антихристианские качества: ненависть, глупость (ибо любой национализм есть ненависть и глупость), агрессия, превозношение, хвастовство, лицемерие, нравственный релятивизм и т.п. В-третьих, совершается некий обман: человека убеждают, что раз он русский - значит православный... а на деле он может быть от Православия и от Христа очень далёк, и когда повороты жизни ставят человека лицом к лицу с этой истиной, он оказывается в трагическом и беспомощном положении. В-четвёртых, попадая в Церковь, ура-патриоты развивают бурную деятельность по пропаганде и отстаиванию вещей, периферийных для Церкви (при полном невнимании к сути её), создавая обстановку крайней нетерпимости к людям, мыслящим не так, как они. В-пятых, ради нас имя Божие хулится у язычников (Рим. 2, 24), ибо в глазах внешних Церковь часто выглядит в связи со всем этим очень недостойно.

Что же со всем этим делать? Прежде всего понять, что Церковь есть Царство не от мира сего (Ин. 18, 36). В свете этой неотмирности для правильного воцерковления человеку придётся решительно отказаться от националистической идеологии и внести существенные коррективы в понятие патриотизма. Катехизаторам нужно говорить о том, что Церковь по природе своей вселенская, что обращена она прежде всего к личности, к индивидуальности, а потом уже, во вторую очередь, из этих личностей складывается народ Божий (отнюдь не тождественный с нацией); что задача Церкви - не обеспечивать людям земное существование, но вводить их в реальность Небесного Царства, путь в которое - исключительно соблюдение заповедей Христовых, а вовсе не какое бы то ни было "державное строительство". "Но ведь Церковь всегда благословляла патриотизм", скажут мне. Да, благословляла и благословляет, но не безусловно, а только под непременным и обязательным условием, что любовь к отечеству, служение ему будет деятельным осуществлением по отношению к людям заповедей Божиих, но не кичливыми словами, мифотворчеством и агрессивным превозношением над другими. Это вовсе не значит, что Церковь отвергает здравое национальное чувство, попечение о земном отечестве и проч. Не отвергает, но воспринимает их как данность падшего мира, с которым Церковь связана в силу прохождения ею земного бытия, осознавая, что названные вещи не будут иметь места в Царстве Небесном, и, следовательно, их значение и на земле относительно. Действительно, Церковь созидает культуру, оказывает благотворное воздействие на все сферы человеческой жизни, но это - некий "побочный эффект" жизни Церкви, а вовсе не сущностное её назначение.

При воцерковлении входящих в Церковь по национально-патриотическим соображениям людей нужно резко разделить Церковь и идеологическую и политическую сферу жизни. Первой задачей воцерковления здесь будет (как и в "бытовых" случаях) - переориентировать человека с политических соображений того или иного толка на собственно религиозную мотивацию поиска истины. Патриотизм и возрождение Великой России - прекрасные вещи; но пусть они идут своим чередом; Церковь всё-таки - совсем о другом. Православная церковность противопоставляет самовосхвалению - видение своих недостатков и деятельное покаяние; превозношению - понимание того, что Богу равно дороги все люди и народы; ненависти - осознание того, что путь Церкви - это любовь Христова; желанию насильственно всех "оправославить" - евангельское уважение к свободе человека. Ещё раз повторю, что в нынешних условиях это очень сложная задача. Сами нынешние пастыри и катехизаторы в большинстве своём совершенно к этому не готовы, вполне разделяя и с энергией, достойной лучшего применения, тиражируя ура-патриотические и националистические настроения. К тому же, выражается опасение, что многие активные люди уйдут из Церкви, услышав учение о любви, правде и свободе ("ах вот вы тут чему учите, и это в то время как рушится Россия, мировой закулисой осуществляется геноцид русского народа..."), и поэтому нужно строить проповедь на том, что им нравится и хочется. Но здесь я дерзну сказать, что здоровье Церкви предпочтительнее привлекания в неё чуждых ей по духу людей. Вспомним, что Господь вовсе не гонялся за количеством учеников, и даже сказал им, когда Его слова вошли в противоречие с земным "здравым смыслом": не хотите ли и вы отойти (Ин. 6, 67)? Наше дело - засвидетельствовать о Церкви, чем она является на самом деле; а человек пусть сами решает, нравится ли ему учение Христово или нет, хочет ли они следовать ему или пребывать в плену земных иллюзий. Ради количества паствы потакать человеческим страстям и Церковь ни в коем случае не должна.

IV

Наконец, есть люди, пришедшие к Церкви под влиянием некоего непосредственного религиозного импульса, можно сказать - приведённые Самим Богом. Это может произойти в горе и скорби (и необязательно личном горе; любая человеческая жизнь есть великая трагедия - если быть сочувственно внимательным к ближним, это очевидно); но в отличие от вышеописанной "бытовой" мотивации, человек ищет смысла в постигшей его (или других) беде - и чувствует за ней непостижимого в милости Бога, Который отирает всякую слезу с очей пришедших к Нему от великой скорби (Откр. 7, 14; 17). Это может случиться и в полном благополучии, когда люди начинают ощущать недостаточность, несовершенство, абсурдность земной жизни самой по себе - и сознательно ищут Истину (Ин. 14, 6), Которая берёт их за руку и недоведомыми путями приводит к Себе и Своей Церкви. Человек с ужасом думает о смерти, пытаясь постичь смысл её - и встречает Того, Кто есть Воскресение и Жизнь (Ин. 11, 25). Наконец, сердце может просто посетить неизъяснимая радость, когда душа вдруг трепетно ощущает, что есть Бог, Который есть Свет, и нет в Нём никакой тьмы (1 Ин. 1, 5)... Религиозное побуждение исключает как позицию "решения проблем" - ибо (ещё, может быть, и не читая Священного Писания) человек чувствует, что кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно (2 Кор. 4, 17-18), так и позицию "построения Великого и Гордого Земного Благополучия", ибо (пусть интуитивно) знает душа, что наше жительство на небесах (Фил. 3, 20), что мы не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего (Евр. 13, 14), которого художник и строитель Бог (Евр. 11, 10). Катехизация "бытовых" и "политических" неофитов должна подводить именно к такой религиозной мотивации, ибо только с неё начинается настоящее воцерковление.

Нужно сказать, что это вполне осознаётся многими пастырями. Но вот вопрос - такая мотивация возникает исключительно тогда, когда сердца человеческого касается перст Божий. Разумеется, ни один катехизатор на свете не может "обеспечить" этого людям; но как же тогда дать им понять и почувствовать, о чём идёт речь? Наше стихийное приходское воцерковление отвечает на это следующим образом. Нужно взять на себя исполнение церковного чина, встроить себя в церковную жизнь, и тогда со временем, постепенно, через обряд и участие в богослужениях, человек дойдёт и до духовного. Такое "встраивание в обряд" касается не только храмовой, но и всей жизни: нужно стараться по возможности в полном объёме исполнять дисциплинарные церковные предписания (пост), пересмотреть свои эстетические вкусы, усвоить себе православную лексику, по особому одеваться, определённым образом организовывать досуг (ездить в паломничества, "по старцам", окунаться в источники), и проч., и проч. Мы видим здесь следующий подход: через внешнее - к внутреннему. Исполненный благодати церковный обряд сам по себе повлияет на душу.

Действительно бывает, что даже на случайно зашедшего в храм человека оказывает потрясающее воздействие услышанные им слова какого-либо песнопения или то или иное литургическое действие. Воцерковление через обряд возможно; но пастырский опыт всё же свидетельствует о редкости таких случаев и о частом неуспехе названного подхода. По прошествии определённого времени церковность, основанная на обряде, на внешнем или рушится, или с тяжестью, как ярмо, несётся, или вырождается в лицемерие. Силу охотно и радостно нести обряд даёт некий внутренний стержень. Есть он - всё внешнее предпринимается с бодростью; нет его - превращается в бессмысленную обузу. Стержень этот - Богообщение, реальный (пусть даже слабый, начальный) религиозный опыт, о котором мы сказали выше.

Безусловно, внешний церковный чин, правила и запреты, дисциплинарные нормы и традиционно сложившиеся формы поведения православного христианина имеют огромное значение; они нужны и важны. Но не сами по себе, а только лишь тогда, когда они способствуют жизни во Христе, исполнению святых Его заповедей, становлению человека как христианина, то есть ответственной, зрелой, свободной, богоподобной личности. Если же этого не происходит - грош цена всем обрядам, юбкам, постам и православным словесам. Обряд сам по себе не является источником духовной жизни. Более того, учитывая культурную сложность нашей византийской обрядовости, её историческую обусловленность, многослойность, запутанность и порой культивируемую и ожесточённо отстаиваемую этнографичность и архаичность, можно определённо сказать, что через обряд "пробиться" к Живому Христу чрезвычайно сложно, почти невозможно. Но естественен обратный путь - от познания Христа к церковному обряду. Святитель Феофан Затворник писал, что не бывает внутреннего без внешнего, но бывает внешнее без внутреннего. Внутренний религиозный импульс так или иначе выявляется у человека во вне, "обряжается" тем или иным образом, складывается в те или иные формы. Придя к Богу Истинному, люди видят в Церкви, что тот опыт, который переж