Mongoose

В этой беседе я хочу сказать о важности исполнения заповедей для всех нас. К сожалению, мы под разными предлогами позволяем себе уклоняться от исполнения Евангелия, пренебрегаем этим. Господь сказал: «Всяк убо, иже слышит словеса Моя сия и творит я, уподоблю его мужу мудру, иже созда храмину свою на камени: и сниде дождь, и приидоша реки, и возвеяша ветри, и нападоша на храмину ту: и не падеся, основана бо бе на камени». «Всяк» — всякий человек, ученый или простой, нравственный или в прошлом безнравственный, ревностный или нерадивый. Кто слышит «словеса сия», то есть читает Евангелие, знает учение Господа и творит его – тот действительно мудрый человек. Он мудрый, потому что правильно относится, прежде всего, к самому себе, к спасению своей души, потому что он создает свою храмину на камне. Храмина — это наша жизнь: подвижническая монашеская или мирская, но христианская. Она должна быть «создана на камне», то есть, основана на заповедях, а не на каких-то, как говорит святитель Игнатий (Брянчанинов), произвольных подвигах. Подвиги есть лишь средство, а не цель. Это некий инструмент, используемый нами для того, чтобы следовать нравственному учению. И когда мы свою жизнь основываем на заповедях, а не на том, что является человеческим изобретением, тогда наш спасительный образ жизни становится прочным, потому что мы положили для этого правильное, разумное основание.

Часто мы думаем, что исполнение Евангелия состоит в чем-то великом и смотрим на евангельские заповеди как на нечто почти невыполнимое и величественное, даже непостижимое. В каком-то смысле это действительно так. Однако можно рассуждать иначе. В Нагорной проповеди Спасителя есть такое изречение: «Кто нарушит одну из малых сих заповедей, тот меньшим наречется в Царствии Небесном». Почему же, спросите вы, евангельские заповеди называются малыми, ведь они имеют огромное значение в жизни? Конечно же, не потому, что они на самом деле ничтожные, ничего не значащие, а потому что мы их так воспринимаем. Хотя умом мы признаем заповеди великими, но на деле попираем их, пренебрегаем ими.

Какой разумный человек дерзнет назвать малейшими, например, такие заповеди: «блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» или «блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят»? Но из-за увлечения земной суетой мы считаем важным (может быть, даже единственно важным) только то, что сообразуется с нашим земным, чуждым Евангелия здравым смыслом. Более важными для нас могут быть, допустим, житейские нужды или заботы о здоровье, о телесном и душевном покое. Имеется в виду не тот покой, который водворяется от посещения благодати, — мир Христов, а душевный покой, бывающий при уклонении от обид и уничижения, при отсутствии других скорбей. Когда перед нами встает выбор: исполнить заповедь или приобрести земной покой, мы, как правило, пренебрегаем заповедью, показывая этим, что она для нас ничего не значит.

«Что особенного, — думает человек, — если я нарушу ту или иную заповедь, когда сама ситуация меня вынуждает?» Если мы возьмем для примера заповедь о том, что нужно сохранять безгневие, то должны будем честно себе признаться, что она для нас действительно малая. Мы ее презираем и очень часто нарушаем, даже не считая нужным как-то оправдаться в этом нарушении. То же самое касается заповеди о том, что нам нельзя не только прелюбодействовать, но даже и смотреть на женщину с вожделением. Или человек понимает, что воровать грешно, а в том, чтобы завидовать богатым или в каком-то ином отношении благополучным людям, ничего страшного не видит. Подобное можно было бы сказать и о многих других заповедях. Допустим, мимо проходит человек, а ты смотришь на него хмуро или презрительно — этим ты нарушаешь заповедь о любви к ближнему. Утром в воскресенье ты проспал Литургию на полчаса — нарушил заповедь о любви к Богу, даже не заметив этого. Мы находим уважительную причину для того, чтобы разгневаться, в чем-то кого-то обмануть. Осудив человека, нагрубив ему, оправдываем себя, говоря: «Он же на самом деле не прав».

Мы хотим достичь чего-то возвышенного, рассуждаем о приобретении любви к Богу и ближнему, а на самом деле не исполняем даже малого. Мой духовник, отец Андрей (Машков), говорил о некоторых монахах: «Они звезды считают, а я копейки собираю», — имея в виду, что нужно не мечтать о возвышенных предметах, а совершать добродетели, которые доступны в данный момент. В чем это выражается? Допустим, сказали тебе что-нибудь неприятное, а ты промолчал и с помощью молитвы уничтожил гнев в душе, как бы сжег его молитвой — вот и приобрел конкретную пользу. Нельзя пренебрегать ни одной возможностью побороться с собой и исполнить заповедь. Нужно внимательно глядеть себе под ноги: вдруг где-нибудь да лежит копейка. А если мы будем все время смотреть на небеса и считать звезды, то не только копеек не соберем, но еще и споткнемся и упадем.

Нужно использовать все благоприятные и неблагоприятные, как нам кажется, обстоятельства для настоящей духовной жизни, а не предаваться пустым, по сути горделивым или, по крайней мере, бесполезным мечтаниям. Бывает, что человек три часа в день с увлечением читает какую-нибудь книгу, и ему кажется — какая у него прекрасная жизнь: то он Исаак Сирин, то Пимен Великий, а теперь уже мученик. Он чуть ли не проливает слезы сам над собой, будто это он страдает, а не какой-нибудь угодник Божий. А когда нам предоставляется возможность потерпеть гораздо меньшие скорби, чем те, о которых мы читали, то все наши мечты сразу забываются, выветриваются из головы.

Как же мы можем исполнять заповеди даже в мелочах? Возьмем для примера одну из главнейших заповедей – о любви к ближнему. Нам кажется, что она должна проявляться в том, чтобы сделать для человека что-либо выдающееся, неповторимое и удивительное. Но на самом деле исполнением этой заповеди будет и помощь в каком-либо деле, и просто приветливое слово, даже кивок головы, добрый взгляд. Не нужно думать, что это мало значит. Часто от нашего настроения (в особенности, если мы его показываем) зависит и настроение тех людей, с которыми мы общаемся. Если мы неприветливы друг с другом, то выходит, что мы, как язычники, приветствуем только своих друзей и таким образом нарушаем евангельскую заповедь. Видя близкого, дорогого нам человека, мы рады ему улыбнуться, у нас сразу улучшается настроение. Если же встречаем человека, к которому, может быть, и не испытываем вражды, но с которым мы постоянно не общаемся, то у нас уже и улыбки не находится. Как будто у нас все улыбки пересчитаны! Приветливость, это, повторю, совсем не мало. Я знаю такой случай. Одного интеллигентного человека пытались обратить в христианство. Он увлекался античной философией, индийскими учениями (в наше время это распространено среди интеллигенции), и ему никак не могли доказать истинность Православия. Он называл себя христианином, но на самом деле в голове у него была путаница. Однажды после очередной беседы один из участников спора, прощаясь с ним, по христианскому обычаю троекратно поцеловал его в плечи. Это оказало потрясающее воздействие на того человека, и впоследствии он принял Православие.

Если мы будем пренебрегать исполнением заповедей в обычной, повседневной жизни, то у нас никогда не будет случая их исполнить. Вся наша жизнь проходит в сравнительно узком кругу людей. Постоянно мы общаемся, может быть, с несколькими десятками своих знакомых, и по отношению именно к этим людям мы либо исполняем заповеди, либо, наоборот, нарушаем. А нарушая их в мелочах, мы в итоге дойдем до того, что в великих делах также окажемся совершенно немощными, не способными ничего сделать — словно парализованными. Кроме того, в любом деле нужен навык. Тот, кто не приобрел его в мелочах, и большое дело сделать не сможет. Осваивая любое ремесло, человек сначала учится пользоваться необходимыми для работы инструментами, исполнять простейшие операции, а уже затем постепенно переходит к изготовлению все более и более сложных изделий. Что же касается евангельской жизни, то святые отцы называют ее наукой из наук и искусством из искусств, а значит, опыт и навык здесь в особенности необходимы.

Конечно, важен не только навык, но и благодатная помощь. Имея в себе благодать, накопленную через покаяние, чтение Священного Писания, святых отцов, в особенности через причащение Тела и Крови Христовых, мы имеем власть исполнять заповеди. Однако этим пренебрегаем. Мы можем, например, посмеяться над ближним, подшутить над ним, пусть и невинно, уязвить его, думая, что здесь нет нарушения заповеди. И не замечаем, как теряем ту благодать, которой наполнено наше сердце, которая дает нам возможность творить добро. Образно говоря, в нашем сосуде есть мелкие отверстия, через которые драгоценная влага благодати, это благоухающее вино, постепенно вытекает. И когда наступает момент исполнить заповедь, — допустим, мы уже осознали, что это делать нужно, и, может быть, нам представился яркий случай, — благодати уже нет, мы все потеряли, расточили.

Что же нужно делать для того, чтобы избежать неправильного отношения к жизни? Как научиться исполнять заповеди в любой момент? У христиан есть такое понятие, как трезвение. Это делание заключается в том, что человек постоянно следит за своей внутренней жизнью, взирает внутрь своего сердца, своей души и, видя самые незаметные изменения ума и чувств, контролирует их, пытается объяснить то, что с ним происходит. Конечно, он должен анализировать свое состояние не самостоятельно (на это способны лишь преуспевшие), а с помощью духовных руководителей — у нас в монастыре это духовник, настоятельница, старшие сестры, в миру это чаще всего священник. Таким образом, наблюдая за собой и советуясь с более опытными христианами, человек отмечает постоянные изменения в собственной душе и смотрит, соответствуют они Евангелию или отклоняются от него, нужно ли молиться о том, чтобы то или иное душевное движение укрепилось, или, напротив, необходимо ему противиться. Он не просто следит за своими поступками, но и пытается увидеть их корень — помыслы и желания, возникающие в его уме и душе. Через борьбу с помыслами, через пристальное внимание к своему внутреннему состоянию этот человек и начинает исполнять заповеди. Собственно, на понимании того, что ничего малого не существует, и основано учение о трезвении.

Евангельские заповеди не являются для нас чем-то совершенно чуждым, навязанным извне. Добавлю, что они, по мысли святых отцов, возобновляют в человеке ту добродетель, которая была дарована ему Богом при сотворении, и потому естественно воспринимаются совестью. Если бы человек прислушивался к своей совести и беспрекословно, искренно повиновался ей, то заповеди были бы и не нужны, он жил бы только по законам совести, которые полностью соответствуют тому, чему учат заповеди Божии.

Я хочу еще раз повторить: христианин должен думать об исполнении Евангелия всегда. Вся наша жизнь проходит в общении друг с другом и никаких особенных дел, подвигов мы совершить не можем. Это и не обязательно. Не нужно нам отдавать свое тело на мученичество или отправляться куда-нибудь на Север проповедовать язычникам, совершать еще что-либо подобное. Проводя обычную, размеренную жизнь, в повседневных делах мы можем исполнить все заповеди. Великие заповеди, например, о нищете духовной или о чистоте сердечной, можно соблюсти в самых мелких поступках, словах и даже в мыслях.

Вопрос. Когда Спаситель говорит о чаше воды, данной «одному из малых сих», Его слова «во имя ученика» значат ли, что мы должны исполнять Евангелие только по отношению к христианам, притом православным?

Ответ. Апостол Павел прямо говорит, что мы должны «делать добро всем, а наипаче своим по вере». Да, все мы дети одних прародителей — Адама и Евы, но рядом с нами есть наши братья во Христе — православные. Конечно, им мы должны в первую очередь делать добро. Но это не значит, что человек не христианского вероисповедания или тот, кто не верует совсем, недостоин нашей любви и благорасположения. Наоборот, может быть, мы своей любовью как раз и приблизим его к Богу. Кроме того, когда в человеке действует благодать Божия, он уже не делит людей на «своих» и «чужих».

Спаситель привел нам в пример совершенство небесного Бога Отца, Который «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных». Он не разбирает, кто угождает Ему, а кто относится к Нему враждебно, и на всех изливает равное благодеяние. Значит, и мы должны относиться равно ко всем, даже к нашим врагам, как заповедал Господь. Если у нас будет такая любовь, то мы просто не сможем разбирать, кто нам «свой», а кто нет. Но, поскольку мы еще немощны и нам далеко до такого совершенства, начнем с малого — будем делать добро хотя бы нашим ближним в буквальном смысле этого слова.

У нас часто получается так: человек жалеет, например, африканских аборигенов: ой, какие они бедные, живут в хижинах, горячей воды у них нет — и в то же время кричит на своих сожителей из-за какой-то их оплошности. Этим самым он показывает, что никакой любви к людям у него на самом деле нет. Конечно, было бы прекрасно, если бы мы стали такими, как преподобный старец Силуан Афонский, архимандрит Софроний (Сахаров)или другие подвижники благочестия, которые молились за весь мир и искренно, от всей души переживали, мучались оттого, что мир страдает и погибает в грехах и заблуждениях. Но мы, повторю, должны проявлять любовь к тем, кто находится рядом с нами, это наша мера.

Вопрос. Как различить в себе привитое с детства чувство вежливости и проявление любви? Как узнать, почему я уступаю человеку — из любви или из вежливости?

Ответ. Думаю, что вежливость — это тоже неплохо, по крайней мере, она лучше грубости. Если у человека нет любви, а есть только злоба и раздражительность, то пусть лучше они будут прикрыты вежливостью. Так что слишком бояться своей учтивости не нужно, следует только понимать, что вежливость — это не добродетель и даже не то, к чему необходимо стремиться. Сама по себе она может быть пустой, вежливые слова — «здравствуйте», «пожалуйста», «до свидания» — не избавляют нас от необходимости испытывать добрые чувства к нашему собеседнику. Когда мы приветствуем его формально, с холодной душой, значит, это действительно только вежливость, то есть нечто внешнее. Но если мы испытываем к человеку любовь, то можем даже обойтись и без этих стандартных фраз, у нас могут найтись для него другие добрые слова, пусть и специально не подготовленные. Привычные нам слова «здравствуйте» или «до свидания» могут быть произнесены холодно, а могут — с явной симпатией и расположением. Вот по внутреннему чувству и нужно определять — вежливость это или уже начавшая проявляться любовь к ближнему.

Вопрос. Вы как-то говорили, что каждый наш добрый поступок записан у Бога и мы за него получим награду на небесах. Совершая добрый поступок, я начинаю думать, что он мне зачтется и Господь, может быть, простит какой-нибудь мой грех. Ради этого хочется творить добрые дела, однако правильно ли думать и поступать так?

Ответ. Лучше делать добрые дела как должник, ведь все мы — бесконечные должники перед Богом. Мы совершаем благие поступки не для того, чтобы сделать Ему приятное, а для того, чтобы отдать часть своего неоплатного долга. Если постараемся сделать хотя бы что-то малое, то милосердный Господь может простить нам и все остальное — ту гораздо бóльшую, громаднейшую долю, которую мы воздать Ему не можем. Ведь мы, что бы ни делали, каждое действие совершаем при помощи наших рук или нашего ума и души, а все это есть творение Божие. Все это даровано нам вместе с бытием, и, повторяю, никогда мы не сможем возместить этот долг, но, возвращая хотя бы часть его, получаем надежду, что и все остальное нам будет прощено. Но с другой стороны, делать добро, думая о награде, лучше, чем ничего не делать. Если это мобилизует человека на добрые дела, то можно и такое чувство использовать. А потом, может быть, Бог даст, появятся и более возвышенные.

Вопрос. Что делать, если действительно раздражаешься на разные мелочи и невыносимо больно от этих помыслов? Как бороться с этими помыслами, не принимать их?

Ответ. Я ведь не сказал вам, что после этой беседы вы должны не грешить и ни на кого не раздражаться. Это невозможно. Я говорил о том, что нужно бороться с этим и не оправдывать себя. Необходимо читать Иисусову молитву. Большое значение имеет исповедь. Для нас пока невозможно совсем не поддаваться греховным помыслам. Для достижения даже не бесстрастия, а хотя бы такого состояния, когда мы несколько собой владеем, необходимо долгое время. Наша беседа была о том, чтобы не считать наше повседневное общение мелочью, к которой неприложимо понятие нравственности. Надо трезвиться – вот к чему я вас призывал.