Mongoose

Статья «Хищница» ( «РГ- Неделя» № 4964) вызвала огромную волну откликов. Читатели пишут о причинах кризиса института семьи, рассуждают о том, какое место занимает любовь в жизни людей сегодня, спорят. Писем много, но в первую очередь мне хочется ответить на язвительное послание одного завсегдатая Интернета.

«Мария, превед! (орфография автора) Наткнулся я в бездне инета на статью «Хищница», и нипадецки раскипишился. И не то чтобы история Тимура, кинутава радной женой, меня так пробрала, или скупая мужская слеза затуманила мне картинку монитора, когда сообразил я, што и меня никто по-настаящиму не любит… Не обо мне речь. Тимуру мой респект и уважуха, а вот за любовь абидна стало. Типа забывать мы начали, што эта за тема. Поэтому, Мария, хачу спрасить ни таясь. Зачем грузить народ ссылкой на апостола? «Любовь долготерпит, любовь не ищет своего». Где вы видели, чтобы в век калайдера и секса без границ, кто-то терпел? Все живут, как завещал классик: «мы странно встретились и странно разбежимся». Никто не парится: «любовь эта, или я просто погулять вышел» – все ищут дальше. Как итог разводы и полная разруха в душах и умах. Паэтаму щитаю: людям нада объяснять канкретна – где у них любовь, а где хаотическое сталкивание. По пунктам, штобы врубились и задолбанный науками доцент, и любая жасмин, которая от Димы Билана кипятком плачет. Но ф целом статья зер гут. Аффтору зачот» И подпись – Феерический Мегамачо.

http://www.foto.ua

«Здравствуйте, Феерический Мегамачо! Слепая влюбленность и партнерство, рожденное разумом. Острота запретного влечение и ласковая чувственность проверенных отношений. Сексуальный интерес и близость, идущая от родства душ. Теплая привязанность к тому, кого знаешь наизусть, и страсть, которую ни исцелить, а можно только изжить, пройдя до конца, и разрушив все вокруг, включая себя… А еще братская симпатия и, наоборот, необъяснимое притяжение к тому, с кем, находясь рядом, можешь только ругаться. Удушливое наваждение преступного желания и легкость романа без обязательств. Интрижка, мимолетное увлечение и преданность, простирающаяся за границы жизни и смерти. Почти спортивный азарт покорения все новых и новых объектов и полное самоотречение ради любимого. Растворение в другом и эгоистичное чувство собственности к тому, кто рядом. А еще тоска безответной любви, опьяненность обладанием, боль ревности, очарование, нежность, неутолимая жажда быть все время рядом… Боюсь, это неполный список тех чувств, которые претендуют на право называться любовью.

Митрополит Антоний Сурожский говорил, что хотя все мы считаем, будто знаем, что такое любовь и умеем любить, на самом деле мы часто «только лакомимся человеческими отношениями. Мы думаем, что любим человека, потому что у нас к нему ласковое чувство, потому что нам с ним хорошо. Но любовь — нечто более глубокое и требовательное». И поэтическое восклицание Федора Тютчева: «О, как убийственно мы любим..», актуально и по сей день.

Поэтому, уважаемый Мегамачо, для начала, и тут я с вами согласна, понятию «любовь» надо дать точное определение. И оно, как я уже писала, есть. Почти две тысячи лет назад его сформулировал один из столпов христианства, мистик и богослов апостол Павел. Процитирую его еще раз: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит… Любовь никогда не перестает» (1 Кор. 13. 4–8).

Казалось бы, перед нами перечисление не очень явных признаков, которые, по мнению апостола, и характеризуют это чувство. Например, для вас, Мегамачо, неочевидна истинность высказывания «любовь долготерпит», хотя, о чем, как не об этом, бессмертный поэтический хит Симонова «Жди меня, и я вернусь»? А «Не отрекаются любя…» Тушновой?

На самом деле, гимн любви апостола Павла – стройная логическая конструкция, где каждое из перечисленных состояний души, например, «любовь милосердствует» или «любовь не завидует», является необходимым условием любви. То есть без него любовь – не любовь, а «только то, что кажется». А вот все вместе эти свойства достаточны для исчерпывающего определения, что же есть это чувство. Причем определение любви дано с такой точностью, в нем настолько тонко учитывается взаимосвязь различных состояний души, – «не завидует, не мыслит зла» и т.д. – что современной психологии до такого понимание природы человека еще расти и расти… Знаете, когда начинаешь над всем этим задумываться, понимаешь, что такое постижение законов Божьего мира может быть только актом прозрения.

И облачен этот шедевр математической логики и психологии в совершенную поэтическую форму. Посмотрите, как он начинается: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви,- то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы». Яркие образы, удивительной красоты ритм, усиленная речь – все это больше свойственно поэту, чем богослову. Смотрите, апостол говорит не «передам имение», а «раздам», не «умру», а «отдам тело на сожжение». И вся мировая поэзия кажется только отблеском этого богооткровенного текста. Скажите, знаменитая Цветаевская строчка из «Попытки ревности» «жизнь выпала копейкой ржавою», вам ничего не напоминает?

Можно взять любое, действительно популярное поэтическое произведение, и мы увидим, что оно иллюстрирует хотя бы один пункт апостольского гимна любви. Примеры? Пожалуйста! Подростки, играя во дворах Цоевскую «Когда твоя девушка больна», постигают, что любовь милосердствует. Кстати, многие песни Виктора Цоя созвучны апостольским строчкам: «Братская любовь», «Это не любовь» – может быть в этом одна из причин их популярности у юных? А вот строчке «любовь не ищет своего», которую вы так и не поняли, повезло больше всех. Она и в исполненном тихой грустью Пушкинском стихе «Я вас любил: любовь еще быть может…» И в написанных будто в лихорадке строках Мандельштама «Я наравне с другими / Хочу тебе служить,/ От ревности сухими / Губами ворожить». И в, казалось бы, совсем простой Визборовской «Ты у меня одна…». Это песня вся проникнута духом апостольских слов, может, поэтому ее простота так пленяет. А знаменитое Высоцкого «Куда мне до нее, она была в Париже…»? Ведь это о том, что настоящая «любовь не превозносится и не гордится». Пушкинское «Я помню чудное мгновенье», Тютчевское «Я встретил Вас – и все былое …», Блоковское «О доблестях, о подвиге, о славе…» Перечитайте их вместе с апостольским текстом, и давно знакомые, они приобретут новую глубину.

Но самые пронзительные стихи XXв о том, что любовь «всего надеется, все переносит и никогда не перестает» – что ж, такой век выпал поэтам.

Арсений Тарковский, чей поэтический гений смог рассказать о святости земной любви: «Свиданий наших каждое мгновенье/ Мы праздновали, как богоявленье…» И дальше,

« Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами…
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке».

Иосиф Бродский, выславший из «Ниоткуда с любовью», такие строчки:

«Далеко, поздно ночью, в долине, на самом дне,

в городке, занесенном снегом по ручку двери,

извиваясь ночью на простыне,

как не сказано ниже, по крайней мере,

я взбиваю подушку мычащим «ты»,
за горами, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты
как безумное зеркало повторяя».

И, наконец, последняя цитата. Тоже письмо. Только не ниоткуда, наоборот – в никуда. Написано Надеждой Мандельштам, женой и возлюбленной поэта, за два месяца до его смерти, в октябре 38-го. Письмо, так и недошедшее до адресата. «Ося, родной, далекий друг! Милый мой, нет слов для этого письма, которое ты, может, никогда не прочтешь. Я пишу его в пространство. Может, ты вернешься, а меня уже не будет.

Осюша – наша детская с тобой жизнь – какое это было счастье. Наши ссоры, наши перебранки, наши игры и наша любовь…

Каждая мысль о тебе. Каждая слеза и каждая улыбка – тебе. Я благословляю каждый день и каждый час нашей горькой жизни, мой друг, мой спутник, мой слепой поводырь..

Не знаю, где ты. Услышишь ли ты меня. Знаешь ли, как люблю. Я не успела сказать, как я тебя люблю. Я не умею сказать и сейчас. Я только говорю: тебе, тебе… Ты всегда со мной, я – дикая и злая, которая никогда не умела просто заплакать, – я плачу, плачу, плачу.
Это я – Надя. Где ты? Прощай».

Не письмо – прорыв вечность. Туда, где «любовь не перестает»

Мария Городова. Ветер Нежность.