Mongoose

Игуменья Феофила (Лепешинская) считает, что в хорошем монастыре секретов быть не должно. 

– Какой паломник, по-вашему, «правильный»? В чем вообще смысл паломничества в монастырь?

– Правильный тот паломник, кто приезжает помолиться. Именно сосредоточиться на этой жизни. Я убеждена, что христианин, который любит Бога, непременно любит монашество и втайне по монашеству сохнет. Я знаю много замужних женщин, которые хотели бы уйти в монастырь. Ясно, что это никогда не сбудется, хотя Господь все наши помыслы видит и целует. Паломника должно привлекать именно это — пожить в полноте Божественного присутствия, монашеской жизнью.

Но все же чаще в монастырь приезжают просто благочестиво и бесплатно отдохнуть на свежем воздухе. Или просто из любопытства.

  – Что может паломник за короткое время узнать о монастырской жизни?

– В монастырях часто бывает так: монашки ходят по своим дорожкам и ни с кем не общаются. Мы же намеренно паломниц от сестер не отделяем. У нас нет отдельной трапезной, отдельных продуктов. Монахи живут не для того, чтобы спасать себя, а для того, чтобы светить миру. Сами мы не выходим в мир, но если мир приходит к нам — он от нас должен что-то получать. Поэтому у нас паломник, если ему это действительно интересно, может понять все. Мы не запрещаем никакого общения, не запрещаем передвигаться по территории, у нас общая трапеза, одни и те же послушания. Благочинная не разбирает, на какую работу ставить сестру, на какую — паломницу. У нас нет никаких секретов — их не должно быть в христианстве. Тайна есть — это Христос, а секретов быть не может.

 – Могут ли монахи заниматься любимым делом или они обязательно должны пройти через «коровник»?

– Если говорить о коровнике, то у нас это послушание от первого дня несет одна и та же сестра. Я уже много раз пыталась ее заменить, но она не хочет. Во-первых, она это любит, во-вторых, ей очень нравится, что ее там никто не трогает, она живет «по своему уставу». Так что вы напрасно относитесь к коровнику пренебрежительно.

У нас нет цели провести монаха через все послушания. Хорошо бы так было, но сейчас в монастырь приходят городские люди, часто уже больные. Есть сестры, которые могут делать все, но есть и те, кому многие послушания не по силам. Наверно, мне бы хотелось всех пропускать через кухню, потому что кухня — это простое дело, женское, каждая должна уметь. Но и это не всегда получается. Современный человек мало что может. А послушание в монастыре найдется любому. Псалтырь, например, могут читать даже самые больные. Чтение у нас круглосуточное.

В нашем монастыре на работу отводится четыре часа в день, и я прошу всех работать на совесть, как для Господа. С обеда до вечерней службы у сестер свободное время, все расходятся по кельям — кто-то читает, кто-то молится, кто-то отдыхает. Это важно. Во всем должна быть мера.

 – Чем еще кроме молитвы и послушаний занимаются монахи?

– Обязательно нужно учиться. Монастыри должны быть светочами, образцами. Есть такая тенденция в женских монастырях — не читать больше того, что дается на трапезе. Считается, что, если у тебя есть силы читать, значит, тебя недогрузили — иди поработай! Но, на мой взгляд, человек должен работать столько, чтобы у него была еще возможность молиться, учиться и просто оставаться человеком. Сильно уставший человек ни к чему не способен.

По воскресным дням мы все учимся, с сентября до Пасхи, по семинарской программе. Собираемся вечером, распределяем темы докладов, готовим рефераты, выступаем. Иногда приглашаем лекторов. Мы уже прошли литургику, нравственное богословие, Библейскую историю, греческий язык, христианскую психологию. В этом году начнем изучать патристику — святых отцов. У меня также есть план организовать для сестер курс лекций по мировой литературе, по русской литературе, по истории живописи и по истории музыки. Литература — это возможность увидеть на живых примерах то, что мы читаем в катехизисе.

Святой Василий Великий написал в замечательной статье «О пользе для юношества языческих сочинений», что чтение душу расширяет. Душа должна быть сочной, напитанной соками от культуры. В нашей библиотеке много художественной литературы. Я даже Джойса купила. Не думаю, честно говоря, что сестры будут его читать, но пусть у них будет такая возможность. У нас и «Илиаду» сестры читают. Даже какой-нибудь постмодернизм, эта тоска по Богу, — тоже интересно.

 – Чего не должно быть в хорошем монастыре?

– То монашество, которого мы лишились в XIX веке, было гораздо хуже того, что есть сейчас. Было социальное расслоение — бедные монахи работали на богатых монахов. Чтобы «купить» келью, нужно было внести большой вклад. А кто не мог сделать вклад, те работали у состоятельных монахов горничными. Такого в монастыре быть не должно. Может, и неплохо, что мы теперь начали с нуля.

В нас во всех сидят советские гены — мы совершенно лишены уважения к личности. Когда только началось возрождение обителей, ставить начальниками было некого, и так получилось, что во главе монастырей оказались люди весьма незрелые духовно. И вот какая-то мирская женщина становится игуменьей, ей все подают, за ней стирают, у нее три келейницы, а она только всех смиряет и воспитывает. Почему-то считается, что начальник должен монахов смирять, что человеку полезно быть угнетенным, растоптанным, униженным. На самом деле это никому не полезно. Человек устроен так, что, если его ломать, он будет изворачиваться, а это и есть самое страшное для монашеской души. Она должна быть простой, правдивой. 

– Что должно быть в хорошем монастыре?

– Я думаю, хороший монастырь — это где люди улыбаются, где они радуются. Господь нас всех на помойке нашел, вымыл, вычистил и положил к Себе за пазуху. Мы живем у Христа за пазухой. У нас все есть. Даже много лишнего. Вот мы сгорели, и даже это оказалось к лучшему. Как же нам не радоваться?

Еще один признак хорошего монастыря — если из него никто не хочет уезжать. Есть монастыри, где монахи все время в разъездах — то в Греции, то в Италии, то на святых источниках. Наших же сестер никуда не вытащишь из обители. Я сама тоже нигде не была. У нас и отпусков нет — какой отпуск может быть у монаха? От чего ему отдыхать — от молитвы? В этом нет никакого принуждения — так само получается. Сестры даже домой не стремятся. И это хороший признак!