Ускользающий идеал | 21:14 |
В общинники — по объявлению? Горелецкий эксперимент В мае 1989 года в заброшенный уголок Костромской области, в почти
вымершее село с названием Горелец высадился «десант» из десяти молодых
энтузиастов (у трех семей уже были маленькие дети). Их объединила одна
идея: жить возле храма, подальше от цивилизации, возрождать российскую
деревню, воспитывать и учить детей в духе Православия. Все — москвичи с
высшим образованием. Некоторым из них уже довелось пожить в полевых
условиях научных экспедиций, и они были готовы к испытаниям. Горелец
как нельзя лучше подходил для добровольных отшельников: из населения —
две бабушки, сторожащие храм, из всех благ цивилизации — свет,
грунтовая дорога в соседнее село и неработающая артезианская скважина.
Глушь такая, что даже сегодня нет мобильной связи. Возглавлял группу
самый старший по возрасту, тридцатилетний иерей Андрей Воронин — его
рукоположили как раз в Горелецкий храм. В деревне люди живут с оглядкой. Прибил планку криво, надо перебивать: что соседи скажут? Корову продал — значит ленивый. А городскому все равно: в трусах он на улицу вышел или наличники у него наполовину покрашены. Местные видят это и потешаются. У городских обида: «Мы приехали их спасать, у нас университетское образование, а они над нами смеются!» Или такой пример. Есть общий огород, обрабатываем по очереди. Но один как надо полет, другой спустя рукава. Или нужно воды к обеду принести (колодец в 500 метрах), но все устали. И приходится постоянно ходить за водой самому ответственному. Начинаются обиды, все это кипит, накапливается, и общинная жизнь разваливается. Современный житель мегаполиса всегда ставит себя выше социума, уверен о. Владислав. Инстинкт, подсказывающий, что в общине выжить можно только через подчинение себя интересам коллектива, почему-то не срабатывает. «Например, стогуем сено, — вспоминает батюшка. — Поставили только полстога, но все устали. Начинается дождь. Стог надо быстро закончить, но никому уже не хочется работать. Тут один говорит: “Полпятого вечера, пора на службу идти, завтра доделаем”. — “А дождь?” — “Мало ты на Бога уповаешь, помолимся, и дождь перестанет”, — и уходит, за ним и остальные». «Нам казалось, что православные договорятся друг с другом быстрее, но нет. Такой сделанной впустую работы было до 70 процентов. А у сельских жителей эти вопросы не возникают: если надо, все вместе вкалывают до упора, по-другому не выживешь. Или нужно беспрекословное подчинение лидеру, которого у нас не было. И получается: ни сена, ни дров, зато бесконечные чаепития и разговоры о спасении России. Что, кстати, тоже очень забавляло окрестных жителей», добавляет о. Владислав. В итоге те, кто не смог отказаться от лубочных представлений о жизни в деревне, столкнувшись с реальностью, уехали. Другие попытались приспособиться к законам сельской жизни и остались. Починили насос на артезианской скважине, учительствовали в сельской школе, купили пилораму, лес и делали доски, рубили дома. Но когда подсчитали все расходы и доходы, то получилось, что никакой прибыли это не принесло. Работали на выживание, а не на развитие. В феврале 1991 года Владислав Шулькевич принял сан и уже 16 лет настоятель Троицкого храма в Горельце. Они прожили там с матушкой 15 лет, но сейчас живут в Москве, три раза в месяц о. Владислав приезжает служить в Горелец. А о. Андрея перевели в Нерехту. Чуть позже о. Андрей стал здесь директором Ковалевского детского дома, о котором мы не раз писали. «Лично я никого и никогда не благословлю повторить что-либо подобное, — говорит он. — Построить сельскую христианскую общину современным людям, ориентированным на технологии и потребление, невозможно». «Наш опыт построения православной общины я бы назвал отрицательным, — согласен о. Владислав Шулькевич. — Однако он принес некоторые неожиданные плоды». В Горельце по-прежнему работает созданная москвичами школа. Там сейчас живут три семьи, которые приехали в разное время уже после «эксперимента». Они реставрируют храм, сами воспитывают и учат 13 своих детей. Каждое лето и зиму в Горельце проводится детский лагерь, а в августе — Горелецкая естественнонаучная школа. За несколько лет в целях восстановления лесного покрова зоны Южной тайги, где и расположен и Горелец, ребятами было посажено полторы тысячи дубов. Пять лет в соседней деревне Савино горельчане проводят межрайонные соревнования по лыжам. После этих мероприятий савинские дети стали приходить в Троицкий храм на большие православные праздники. Отец Ярослав Мудрый и его паства – Вот напасть! Да что ты будешь делать! Алмаз, пей, тебе говорят! А ты, Субботка, уже поужинала, хватит, — Мария Егоровна отталкивает молодую телочку и пытается засунуть в ведро с молоком мордочку теленка. Но Алмаз привык к соске, упрямо выворачивается и, чавкая, обсасывает вымазанные жирным молоком руки скотницы. Воспользовавшись моментом, Субботка с размаху впихивает морду в ведро, но Мария Егоровна успевает увести ее в сторону и снова борется с теленком. Мария Егоровна с 38-летним сыном Георгием уже год живут в доме, за стенкой которого — коровник. Они — члены общины, существующей при Введенском храме в селе Фроловское Калужской области. Мария и Георгий — из Смоленска, шесть лет прожили при Оптиной пустыни, а потом перебрались во Фроловское. Они ухаживают за стадом, доят коров, бьют масло, изготавливают сметану. У общины есть трактор, 100 соток земли, сад из 150 деревьев, три
здания на территории храма (трапезная, просфорня и богадельня) и
несколько домов в селе. Живут здесь 26 человек, 13 из которых — бабушки
в богадельне, а шестеро — дети. Община состоит из людей, не нашедших
пристанища в обычной жизни и приехавших из разных регионов России в
расположенную в 11 километрах отсюда Оптину пустынь. Жизнь в общине
идет по довольно строгому уставу. Каждый день начинается в восемь утра
с общей молитвы в притворе храма и благословения на различные
послушания, а заканчивается крестным ходом вокруг храма. Общинники не
слушают радио и не смотрят телевизор, а новости узнают, когда сдают на
переработку молоко или сметану. Они не получают зарплату, но и не
платят за свет и жилье, еду и одежду. Все, что община производит,
вместе с пожертвованиями на храм (например, Калужский хлебозавод
ежедневно жертвует по 16 буханок белого и черного хлеба) делят между
собой. Община, по замыслу о. Ярослава, нужна тем, кто хочет в труде и
молитве возрождаться сам и возрождать русскую деревню. «Хотелось бы,
чтобы ядро общины состояло из семейных мужчин, объединенных Христом,
храмом, общим трудом и взаимопомощью»,– говорит настоятель. Но таких
людей пока нет. О. Ярослав спрашивает каждого вновь прибывшего: ваше
отношение к спиртному? «Батюшка, я не пью», — говорили некоторые, а
через два месяца так начинали пить, что остановиться не могли. В уставе
прихода прописан сухой закон, так что с пьяницами, в конце концов,
расстаются. За последние два года так «перемололось и отсеялось» около
15 человек. Здесь охотно примут и тех, кто может твердо стоять на собственных ногах. Но заранее предупреждают, что на заработок рассчитывать не стоит. Предоставят жилье, питание, поделятся всем, чем пользуется каждый член общины, но предложат и трудиться на общее благо. Причем на каждую работу нужно будет брать благословение священника. «Работать, молиться, в труде и помощи ближним воспитывать в себе любовь, терпение, нестяжание и таким образом спасаться для жизни вечной», — так настроены члены общины. Однако большинству людей самостоятельных такая жизнь не по силам.
«Жила у нас одна нормальная семья: родители, двое женатых сыновей, —
говорит о. Ярослав. — Сначала согласились на наши условия, а потом
выяснилось, что другой у них принцип: что можно возьму, но жить буду
по-своему. Взяли без спроса трактор, а потом объясняют: “Зачем брать
благословение, если надо на тракторе сено привезти коровам?” В другой
раз попросил трубу в храме сделать, а они: “Сколько вы нам за это
заплатите? Раз мы здесь работаем, то нам и платить должны”. В общем, не
удержались они у нас». Справедливости ради отметим, что, если семья
остро нуждается в деньгах, о. Ярослав благословляет зарабатывать «на
стороне». «Батюшка осуществляет очень важную социальную функцию — содержит богадельню, помогает в социальной адаптации другим людям. Помоги ему, Господь, в его трудах. Церковь, общество и государство должны помогать таким общинам, — считает духовник Ивановского Свято-Введенского монастыря иеромонах Макарий (Маркиш). — Однако рассчитывать на то, что самостоятельные, материально независимые люди перейдут на уровень монашеского нестяжания, отказавшись от зарплаты и собственности, неправильно. Это монах приносит обет нестяжания, безбрачия, послушания. Монашество — особый статус. Вы можете быть рыболовом-любителем или художником-любителем, но не можете быть монахом-любителем. В раннехристианские времена члены Церкви жертвовали общине все свое состояние. Но сейчас наша социальная жизнь устроена совершенно по другим нормам, и рассчитывать на то, что мы каким-то чудом переключимся на общность имущества, не принимая обеты монашества, нереалистично». Алексей РЕУТСКИЙ | |
Просмотров: 496 | Добавил: Алена | Рейтинг: 5.0/1 | |
Всего комментариев: 0 | |