Недавно в газете «Православная вера» вышло интервью с известным саратовским журналистом, редактором, автором телепрограммы Алексеем Колобродовым. Материал назывался «Журналист — профессия греховная». Это была цитата из интервью, так считает сам Алексей. А сегодня мы публикуем отклик на эту статью, еще одно журналистское мнение о своей профессии.
Журналисты бывают разными
Когда я прочитала заголовок интервью, данного нашей газете журналистом Алексеем Колобродовым, первая моя реакция была, конечно, болезненной (ведь я отдала этой профессии много лет!) — а по смыслу такой: «Неправда — греховными бывают люди, а не профессии».
Проблема, однако, уже в самом определении. Очень уж разные люди называются сегодня журналистами. Труженик таблоида, спешащий поведать, в каком наряде посетила элитный ночной клуб новоявленная звезда и от какой другой звезды эта звезда предположительно беременна — имеет те же основания называть себя журналистом, что и человек, проползший все «горячие точки», трижды чудом уцелевший, но рассказавший обществу страшную правду. Человек, обладающий столь же счастливой, сколь и безнравственной способностью отделять личность от функции и потому безупречно выполняющий хозяйскую команду: «Фас!» — именует себя журналистом с тем же правом, что и упрямец, продолжающий, вопреки всему, считать, что его работа не должна вступать в противоречие с его совестью.
Если человек сделал своей профессией эксплуатацию праздного любопытства и прочих низких свойств человеческой души, то эта профессия, безусловно, греховна. Если человек отделил свою профессию от совести и снял с себя всякую ответственность, то такая профессия греховна также.
Лично я определяла и определяю профессию журналиста иначе. Но это не дает мне никакого внутреннего покоя.
Не стану рассуждать о том, насколько и в какую сторону я отличаюсь от других, то есть от коллег. Возможно, другие благополучней, и от природы лучше адаптированы к этой деятельности. Но лично мне кажется: тот, кто раз и навсегда определит свою профессию как искусство быть правдивым — наперекор всему тому, что заставляет определять ее сегодня как умение лгать — тот переживет подлинную драму. И эту драму можно назвать драмой раскаяния.
Ведь в этом случае человеку будет совершенно ясно: не профессия греховна, а он сам. Искусство быть правдивым не дается ему именно по этой причине. Человек сбивает планку; он — и это уже положительный момент! — вынужден задуматься о том, о чем иначе не скоро бы задумался.
Зачастую причина его несчастий — не в грубых грехах, а в нехватке мудрости. К мудрости человек приходит не сразу и не вдруг. А при ее нехватке такие, казалось бы, простительные и где-то даже симпатичные свойства личности как наивность, доверчивость, впечатлительность, неуравновешенность и подверженность эмоциональным воздействиям обретают совершенно страшное значение. Повышенная сострадательность и совестливость, приводящие к хроническому чувству вины, могут заманить журналиста в самую скверную ловушку. Обыкновенная неготовность к нестандартной ситуации — а нестандартные ситуации возможны всегда, и никакого опыта на них не хватит — может привести к последствиям крайне неприятным, и если бы только для самого автора…
Но и без тяжелых грехов здесь не обходится тоже. Пресловутое тщеславие, кстати, главной роли не играет: очень уж быстро становится не до него, «не до жиру». Но, когда мы приносим в жертву интересному материалу человеческую судьбу; когда мы из страха перед рассерженным редактором и нервным ответсеком не снимаем с полосы то, что нужно немедленно с нее снять; когда мы поддаемся страху или обыкновенной лени: «Да в чем тут еще разбираться, сколько можно грузиться, все ясно как день!» — тогда наша греховность приносит самые горькие плоды…
Скажем прямо: журналист — не сапер. Как бы ни переживал он свою катастрофу, свой, если угодно, позор — ему надо жить и работать дальше. Если он не лишен волевых качеств и здорового оптимизма, его раскаяние будет не просто самобичеванием, а изменением к лучшему, и ошибки не повторятся.
Если журналист — человек верующий и принадлежит к Православной Церкви…
Тогда он будет знать, что Господь поставил его на очень трудную и очень ответственную дорогу. И что Создателю на Страшном суде не скажешь: Господи, что делать, у меня была такая работа.
Другая сторона медали
Однако всё вышеизложенное — только одна сторона медали. Вторая — то, во что превратилась журналистика сегодня. Страшно включать телевизор, стыдно брать в руки большинство газет (заведомые таблоиды я в виду не имею). Искусство быть правдивым оказывается невостребованным. В редакциях ценятся иные умения. Умение организовать заказной материал, дорого продать имеющийся компромат, хитроумно защитить интересы хозяина газеты. Широчайшее распространение получает заказная «журналистика» (не могу не поставить кавычек), отождествляемая почему-то с рекламой и потому считающаяся вполне легальной. Независимость уходит из нашей профессиональной среды, не прощаясь, искренность следует за нею.
«Простому народу» при этом предназначается немыслимая отрава, потребление которой не требует высокого интеллекта. Засилие «желтухи» оправдывается необходимостью поддерживать тираж, а о том, какой тираж может на самом деле держать газета искренняя, совестливая и интеллигентная — то есть именно та, по которой люди стосковались,— никто и не задумывается.
Сложившееся в обществе отношение к журналистам как к заведомо лукавым и непорядочным людям наносит страшные раны именно по тем из них, кто, вопреки всему, честен. Каждый раз, слыша чрезвычайно самоуверенное: «Думаете, мы не знаем, кто вам эту статью проплатил?!» или почти заискивающее: «Слушай, мы тут одни, скажи, кто тебе меня заказал?» — такой журналист задумывается о смысле своей профессиональной деятельности.
Однако есть люди, помогающие ему не впасть в отчаяние. Это те, кого он поддержал, защитил, чьи права отстоял. Они где угодно и в чьем угодно присутствии подтвердят, что журналист не взял с них ни копейки и сразу пресек все разговоры на эту тему. В конце концов, они просто сами будут это знать. Знать, что не все такие — это своего рода блокадная пайка, спасающая человека в нашей сегодняшней реальности. Протянуть человеку этот спасительный кусочек хлеба призваны подчас именно мы.
Нет ничего хуже такой вот теплохладной рефлексии: «Профессия, конечно, греховная, но я, человек грешный, продолжаю ею заниматься». Без информации, без СМИ ни одно современное общество не живет. И стыдиться профессии не надо. Но, если вы не лишены общечеловеческой, тем паче христианской совести, вы должны быть готовы к трудностям. Внутренним и внешним, но равно колоссальным — к сожалению.
Марина Бирюкова
Газета «Православная вера» № 7 (387) за 2009 г.
Слово пастыря
Место работы влияет на человека
С вопросом о том, какие профессии Церковь считает греховными, мы обратились к настоятелю Свято-Троицкого собора города Саратова игумену Пахомию (Брускову):
— По канонам Церкви неблагочестивыми считаются актерство и ростовщичество. Примечательно, что эти профессии считались греховными не только в христианской, но также и в других цивилизациях (у греков, египтян, иудеев), и это касалось содержания профессии, характерного именно для тех времен. Скажем, актер — это шут, лицемер, скоморох. В современном мире, как вы понимаете, и содержание этих профессий, и отношение к ним уже не такое однозначное.
Мир современных профессий многолик. Так или иначе, место работы влияет на человека. Скажем, если местом работы является ночной клуб, то против воли такая работа нанесет душе вред. Со избранным избран будеши, и со строптивым развратишися (Пс. 17, 27). Конечно, жизнь человеческая — это постоянный компромисс. Но ревностный христианин, если его профессиональная деятельность понуждает идти на компромиссы с христианской совестью, толкает на неблагочестивые поступки, безусловно, постарается сменить сферу своей деятельности. В то же время в каждом деле, если человек руководствуется не жаждой наживы, не своими страстями, а старается служить ближним и Богу, согласуясь с евангельскими заповедями, можно избежать греха.
|
