Mongoose

Предисловие

 Быть может, ни одна из истин христианского вероучения не подвергалась таким нападкам со стороны врагов христианства, как аскетизм. В нем хотели усмотреть темное и злое начало, которое с недоверием и даже враждой относится ко всему, что связано с телесным бытием человека. Такой упрек справедлив разве что по отношению к буддизму, который воспринимает тело человека как темницу души. Но по отношению к христианству такой упрек возможен лишь как плод недоразумения или преднамеренной клеветы.

Ни одна из религиозных доктрин не содержит такого возвышенного учения о человеческом теле, как христианство, которое есть религия Бога, ставшего человеком, воспринявшего на Себя всю полноту человеческого естества, кроме греха, от которого Он пришел людей избавить. Апостол Павел учит: Тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа (1 Кор. 6, 19). Этот храм, прекрасный и совершенный сам по себе, пал, был поражен грехом и нуждается в очищении для того, чтобы замысел Божий о Его творении был явлен во всей его полноте. Никому не придет в голову утверждать, что хирург, удаляющий злокачественную опухоль, руководствуется при этом чувством ненависти к человеческому телу. Христианская аскетика есть искусство, при помощи которого душа перестает быть порабощенной телом и приобщает тело человека к своему бессмертию.

 Движущая сила христианского аскетизма не в отрицании тела и даже не в религиозном эгоизме личного спасения, когда человек думает лишь о том, как ему самому избавиться от власти греха, а в любви. Любовь к Богу есть первая заповедь, но с ней неразрывно связана другая, подобная ей, – любовь к другому человеку, как к самому себе. Эта наиважнейшая заповедь Божия записана во всех четырех Евангелиях. У ап. Иоанна Богослова в его первом послании отождествление любви к Богу и к ближнему, то есть освобождение от эгоизма, даже самого возвышенного, достигает наивысшей степени. Будем любить Бога, – говорит апостол Иоанн, – потому что Он прежде возлюбил нас. И добавляет: Кто говорит: я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего, – заканчивает ап. Иоанн свою мысль (1 Ин. 4, 19-21).

 В этом смысле христианский аскетизм, в отличие от буддийского, не есть самоумерщвление как путь к нирване, но утверждение жизни в любви – той любви, на которую способно лишь просветленное сердце. Но тот же ап. Иоанн говорит нам в том же первом послании: Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей (1 Ин. 2, 15). Неужели же это есть призыв не любить мир как творение Божие? Весь дух иоанновых писаний, как и всего Нового Завета, исключает возможность такого толкования. Тот мир, к вражде к которому призывает нас ап. Иоанн, не есть мир как творение Божие, но та греховная болезнь, которой этот мир поражен и от которой он может быть и призван избавиться силой Святого Духа. Человек, а тем более христианин, не может не любить мир как создание Божие, с которым он навсегда связан в акте творения. Человек является вершиной творения. И поэтому, восстанавливая через очистительный подвиг аскезы образ Божий в себе, человек служит исцелению всего мира, его возвращению к той славе, которой Бог отметил и увенчал Свое творение.

*  *  *

 Очерк Тита Коллиандера основан исключительно на Священном Писании и творениях Святых Отцов Церкви и состоит в основном из прямых ссылок на их труды и пересказа их изречений, применительно к условиям современной жизни. Надеюсь, что очерк "Узкий путь" принесет читателям изрядную пользу и вдохновит на духовную жизнь по узкому пути.

Прот. Виктор Потапов