Mongoose

Мезень, аэропорт, вечер. Самолет так и не прилетел, обещают завтра. Люди нехотя расходятся, и вдруг один пожилой седовласый человек обращается ко мне и сурово спрашивает: «Ну ладно мы молчим, чиновники боятся, молчат, а вы то, батюшки, чего молчите? Вы же Богу служите? Что, не видите что ли, что с народом, что с молодежью творится?» Не знаю, что ему отвечать и только тихо говорю: «Простите нас!», Наступает неловкое молчание, которое прерывает невысокая старушка: «Да мы-то простим, куда ж нам деваться. А вот Бог-то простит? И вас, да и нас грешных? Ведь с каждым годом все хуже и хуже… вон и тайга уже ничего не родит. Пошто народ-то так не любите, что он вам сделал? Чего страну-то доводите?»
Мезенский район – окраина не только Архангельской области, но и окраина России. Здесь уже пограничная зона, и пропустят сюда, если ты не местный житель, только по специальному пропуску. Четвертый раз приезжаю в эти таежные места за последние 5 месяцев с миссионерской поездкой. И если летом расстояние в 400 км от Архангельска до Мезени можно было проехать по грунтовой, лесной дороге (в народе «стиральная доска») с двумя паромными переправами, то в конце осени, когда реки еще окончательно не встали, но паром уже не ходит, добраться сюда можно только самолетом. Два дня встреч со школьниками, учителями, родителями, местными жителями пролетают незаметно, но когда утром третьего дня приезжаю в аэропорт, то узнаю досадную новость, что его закрыли по техническим причинам, и сейчас в Архангельске решают, что делать и как вывозить людей.

В чистеньком, уютном, деревянном здании скопилось множество людей, в основном местные жители, коренные поморы, которым нужно лететь по своим самым разным спешным и неспешным делам. Вольно-невольно мне пришлось больше суток провести среди них и слушать все их неторопливые разговоры. Северный человек отличается не многословием, удивительным спокойствием даже в подобной обстановке:

«Год какой-то неудачный – ни грибов, ни ягод. Ну, в прежние-то года если нет морошки, то черника есть, или брусника или клюква. А если уж ягод не урожай, то грибов бывало, «хоть косой коси». А сей год ну ничегошеньки. Нет, как ничегошеньки?! Картошка уродилась. Правда, куда ее девать, сажать-то сажаем, а по весне, порой, и выкидывать приходиться.

А с самолетом совсем беда! Раньше на период ледостава, когда свои самолеты были, во все дальние деревни регулярно летали, а теперь вон деревня Каменка за рекой, а не добраться. Мать, вишь, больная, 72 года уже, а как доберешься? Если власти ничего не решат, то одна надежда – соседи на это время подсобят хоть изредка. И что они эти власти думают? Живем на краю земли, ничего не просим, но хоть на этот период, когда никаких дорог еще нет, нешто трудно сообщение наладить, помочь людям. Раньше власть о народе больше заботилась, а сейчас все слова, слова. Ладно бы, что путное сделали, а то только хуже стало, а туда же, прошлое ругают. Да, сюда бы их на годик пожить привезти или их семейки, сами то уж пусть в столицах командуют. Небось, сразу бы уразумели, что неладно с народом делают. Да где там, приедут они. Прилетят на самолете, пофасонят, да только их и видели»…

Разговор у этих людей общий, все друг друга знают, говорят спокойно, не перебивают. И нет никакой злости в их словах и тоне. У всех на руках купленные билеты, но никто не возмущается этой длительной задержкой, потерянным временем и томительной неизвестностью.

И так наслушавшись этих, ставших уже близкими, людей невольно задумался: и правда, почему нас власть так не любит? Ладно, люди в самой Мезени, а сколько дальних деревень, куда добраться можно летом только по реке или на вертолете, а зимой лишь на снегоходе. Как они выживают, именно выживают, в наше нелегкое время? И никто, в самом деле, никуда не пишет, не жалуется, а лишь, порой, укоризненно вздыхает, вспоминая прошлое время, когда они, жители крайнего Севера, были хоть как-то государевой власти нужны. И хоть как-то, но власть о них заботилась.

* * *

Тяжелые думы приходят на ум, когда слушаешь этих простых, бесхитростных поморов. Многое может выдержать и вытерпеть русский человек, ох как много: и голод, и холод, и жестокость, и унижение – но только несправедливость, тем более, несправедливость узаконенную, не может перенести. Несправедливость не к себе, это сколько раз за нашу историю было, а к земле своей, к лесу своему, к рекам и озерам своим, к Родине своей. И большой и малой. Это всегда больным, острым гвоздем било по русской душе, и она начинала метаться в поисках выхода, в поисках смысла жизни. А как этот смысл найти при узаконенной духовной несправедливости? Алкоголизм, наркомания, аборты, суициды, да разве все перечислишь – это протест русской души на бессмысленность существования. Лишили ее национальной идеи, а ради ХЛЕБА и ЗРЕЛИЩ она жить не хочет, в отличие от людей «цивилизованного» Запада.

Конечно, современные СМИ позволяют воздействовать на душу человека гораздо мощнее, чем это было возможно в прошлом веке, но даже это тотальное воздействие духовного беззакония все еще никак не может одолеть русскую душу. Мечется она, протестует в поисках выхода из порочного круга, навязываемого властями идеала сытости. А ей духовная чистота нужна, вера в справедливость. Сколько же за прошедшие годы ломали власти наши эту веру, сколько силы приложили, чтобы безверие и равнодушие прочно поселилось в русской душе. Не счесть всех экспериментов.

Вот и сейчас удивительное рядом. Недавно показывали по Российскому каналу, что творится с изготовлением фальшивой водки в республиках Закавказья. И смотрит все это в студии главный ревизор страны, председатель Счетной палаты РФ Сергей Степашин. То, что показывают на экране, предел беззакония, апофеоз несправедливости. Заканчивается фильм, и что мы слышим от главного ревизора? «Российский канал можно поздравить с замечательным фильмом. Здорово снято!». Вместо простых и понятных слов: «Простите люди добрые, что подобное беззаконие творится в нашей стране!» – главный ревизор восхищается работой журналистов. Понятие «совесть» полностью атрофировано у главных чиновников. Что же, скажите, спрашивать с рядовых?! Какая тут справедливость, когда на глазах всей страны показывают вопиющее беззаконие, а те, кто должны это беззаконие пресекать, восхищаются, тем, как хорошо это беззаконие снято для показа по ТВ.

О чем думают эти люди? Может, вспоминают о своих хороших делах и утешат себя, что сейчас время такое? Но время всегда течет от прошлого к будущему через настоящее и по-другому никак не будет. Мы, живущие в это время, мы, которым Творец судил отстаивать духовность и правду Божию на Земле Русской в ХХI веке, что оставим в памяти потомков, какие воспоминания об этом времени?

Очень символичны участившиеся споры в СМИ, особенно на телевидении, о личности Сталина. Точки зрения, как правило, полярные, консенсуса нет и не предвидится. У каждой из сторон свои неоспоримые факты, доводы, аргументы. А у меня каждый раз возникает невольный вопрос: «А судьи кто?». Мой прадед священник сгинул на Соловках, дед священник расстрелян в своем уезде, отец отсидел в лагере 10 лет за то, что скрыл свое социальное происхождение, устраиваясь на работу. Отношение к режиму того времени у меня, мягко говоря, прохладное. Но вот смотрю на наше время и вижу: население страны сокращается более чем на полмиллиона в год. Никаким ЧК, ОГПУ, НКВД вместе взятым такое и не снилось, т.к. при том кровавом режиме, многочисленных репрессиях, население страны все же росло. Тогда люди гибли в лагерях за веру, за идею, за политические взгляды. Сейчас – от водки, от наркотиков, от СПИДА и иных болезней (несмотря на все достижения нашей медицины). В страшных лагерях, в мучениях люди все-таки строили, творили (вспомним, знаменитые «шарашки»), созидали. А сейчас гибнем в пьяных драках, наркотических притонах, суицидах. Два миллиона абортов в год – это от счастливой жизни или от духовного уродства души?

Посмотришь иной раз на нашу рафинированную, раскованную интеллигенцию, телеведущих, ведущих умные логические рассуждения о жестокости сталинского режима, и, конечно, соглашаешься – да, тиран, «вождь всех народов». Но как-то режет мысль – а мы кто? Интересно, как будут вспоминать потомки наш режим. Ведь даны были нам годы стабильности и передышки. И материальных богатств нам дали за это время изрядно поднакопить…. ну и результат? Так и хочется сказать всем участникам этих споров (и той, и другой стороне): «А кто дал нам право, нам людям, доведших свою страну до такой степени духовного одичания – иметь свое мнение?» Или нам важно, чтобы нас сегодня воспринимали, как поборников справедливости, а потом – будь, что будет?»

Когда слушаешь умную риторику того же г-на Сванидзе о жестокости сталинского режима, хочется спросить: «А сегодняшнее вымирание нации, во времена провозглашенных принципов демократии, толерантности, свободы; повседневных шоу, зрелищ и разговоров о гуманном гражданском обществе, торжестве закона – это предел добра и любви к Российскому гражданину?»

И правда, порой хочется, чтобы все эти люди, ведущие умные разговоры и дискуссии, пожили бы в вымирающих деревнях Архангельской области, где мне приходиться бывать почти ежемесячно. Как сказала одна сельчанка «По нашим деревням как будто Мамай прошел! В войну, наверное, так не бедствовали!» Интересно бы было сравнить и понять: почему тогда, до войны, во время войны, да и после нее деревня работала, худо-бедно кормила страну, а когда-то и всю Европу. А нынче: свобода, демократия, толерантность – а работать то ли не хотят, то ли не дают, то ли еще какая-то напасть мешает.

Хорошо бы было всех участников подобных высокоинтеллектуальных споров провести по заросшим кустарником полям и сенокосным лугам, по варварски вырубленным делянкам лесов. Чтобы проехали они по улицам полностью вымерших деревень (а их десятки только в одном районе нашей области), чтобы посмотрели на разрушенные здания школ, ферм, клубов и библиотек, тогда, может быть, поняли, что сотворили. А ведь здесь когда-то работали, жили, трудились тысячи людей, а сейчас кто уехал, а кто спился и умер. Может, шевельнулась бы тогда, если не совесть (это вряд ли), то хотя бы жалость к нашим умирающим северным деревням, и желание обличать и резать «правду-матку» на всю страну о нашем прошлом полностью исчезло.

«Чем кумушек считать трудиться…», или членов Общественной Палаты России только проблемы детских приютов при монастырях волнуют? Нет, право же, нужно, очень, наверное, нужно всех наших депутатов принудительно-добровольно заставить предварительно, хоть годик, но пожить жизнью простого деревенского человека где-нибудь в далекой провинции. Тогда управлять страной они будут, несомненно, на порядок лучше.

Старая мудрость «сытый голодного не понимает» здесь видна невооруженным взглядом. А чем еще, если не избыточной сытостью объяснить любовь властьимущих к масштабным зрелищам. Олимпиады, чемпионаты, конкурсы, универсиады… денег девать, похоже, некуда. Все конечно, как обычно, объясняется благими намерениями. Сочи станет лучшим курортом (интересно только, кто там отдыхать будет?), в Казани построят новые спортивные сооружения (и что выигранные медали решат проблемы дорог, нарастающего числа брошенных детей, вымирающих деревень?).

Читаю в нашей университетской газете: «Престижность университета определяется количеством олимпийских чемпионов и Нобелевских лауреатов, вышедших из его стен». А я то считал, что главное это порядочность и квалификация выпускников, этим, мне казалось, должна определяться престижность ВУЗа. Ошибался, однако, меняются приоритеты – знания и порядочность нынче ниже олимпийской медали.

Да, что далеко за примерами ходить. Анализировал все послания высших руководителей страны за последние годы, все прямые многочисленные и многочасовые прямые линии – ни одного пассажа, даже намека на хоть какое-то решение нравственных и духовных проблем, которые стоят перед обществом. Как будто нет их у нас. Все сводится к ХЛЕБУ и ЗРЕЛИЩАМ.

* * *

Мезень, аэропорт, вечер. Самолет так и не прилетел, обещают завтра. Люди нехотя расходятся и, вдруг, один пожилой, седовласый человек обращается ко мне и сурово спрашивает: «Ну ладно мы молчим, чиновники боятся, молчат, а вы то, батюшки, чего молчите? Вы же Богу служите? Что, не видите что ли, что с народом, что с молодежью творится?» Не знаю, что ему отвечать и только тихо говорю: «Простите нас!», Наступает неловкое молчание, которое прерывает невысокая старушка: «Да мы-то простим, куда ж нам деваться. А вот Бог-то простит? И вас, да и нас грешных? Ведь с каждым годом все хуже и хуже… вон и тайга уже ничего не родит. Пошто народ-то так не любите, что он вам сделал? Чего страну-то доводите?»

И понимаю, что никаким повышением пенсий, никакими материальными благами не унять боль этих людей за свою страну, за свою малую Родину. К Мезенскому обозу, по местному преданию, пристал будущий русский гений Ломоносов, когда шел в Москву. Вот ведь как жили! Болит русская душа от несправедливости. Хоть какие ей богатства давай, боль эту не закроешь. Потому что видит, слышит, чувствует она всю фальшь, все безверие, всю бессмыслицу текущей жизни. Бог судил России хранить «Веру Православную», а нам не дают выполнить волю Божию. Нам даже про национальность свою советуют забыть.

Толерантность на первом месте, забвение своих исторических корней на втором, уважение к любым верованиям на третьем и.т.п. Наши либеральные демократы постоянно вопиют о верховенстве закона, об уважении норм международного права. Насколько я помню, по критериям ООН страна считается мононациональной, если основной этнос превышает 67 проц. На сегодняшний день русских в России около 80 проц, из них большинство крещено в Православии. Тогда о какой многонациональноти и многоконфессиональности нам постоянно говорят с экрана ТВ наши многочисленные демократические идеологи? Это сознательная ложь или манипулирование сознанием?! Может, именно с этой целью в предстоящей переписи графы «национальность» и «вероисповедование» исчезли из опросных листов?

Стоит, стоит перед глазами и седовласый помор и невысокая бабушка из Мезени: «Батюшка, вы то почему молчите? Вы же Богу служите?» Пытаюсь не молчать. Писал о Сочинской олимпиаде, о прямых эфирах руководителей страны с народом, о нашем молчании… и ничего. Или считают, что пишу неправду, или дела нет до мнения провинциального батюшки, или какие-то еще нужные и важные дела отвлекают. Да оно и понятно, дел много: кризис на дворе, зима холодная, стройки олимпийские, а еще в нынешнем году в Канаде очередные игры Олимпийские. А вдруг мало медалей возьмем? Что мир о нас подумает? Правда, много дел, хлопот не оберешься. А есть не дела, а проблемы: коррупция, преступность, алкоголизм, наркотики, разврат, суициды, аборты, жестокость родителей и детей, вымирание нации – все от страшной бездуховности, от кризиса в душах людей. Но, похоже, эта тема запретная. Ее как бы и нет, ибо на духовные проблемы нужно смотреть духовным зрением, а с этим прямо-таки беда. Толерантность важней!

Кстати о толерантности. Хотел бы напомнить, что последними, кто сложил оружие и до конца был верен присяге Православному Царю, данной на Коране, были cреднеазиатские басмачи. До середины 20-го века дрались с безбожной властью. Веротерпимыми мы, православные, были всегда. Не надо ломиться в открытые двери и призывать нас к тому, что и так есть в наличии. А если под толерантностью понимается нечто иное, то неплохо бы объяснить. Ну, например, сказать нам о том, что нет Истины, нет в мире подлинной веры, нет смысла поиска этой истины. Другими словами объявить нам непонятливым, что в рамках толерантности для Бога места не нашлось. Тогда мы, непонятливые, все поймем. И наступит прозрение, что пока толерантность (а не веротерпимость) определяет наше мировоззрение, то что же нам ждать помощи от Творца, которого мы в своей истории (в который раз) предаем? Когда вместо хранения порученной нам веры, мы от нее отказываемся в лице наших властей. Чего уж там, второй десяток лет воюем за право в культурологическом аспекте детям о вере их предков, о вере Православной рассказать. Так ведь нельзя!

А то, что человек и обезьяна имели общего предка (здесь огромный прорыв в сознании современной атеистической науки произошел!) – это можно и нужно рассказывать всем детям нашей необъятной Родины, кроме мусульманских республик. Там, благодаря их руководителям, школьникам преподают (на законной основе) Коран и объясняют веру предков. Правда, почему-то правозащитники не замечают этих вопиющих нарушений прав человека в нашей «многонациональной и многоконфессиональной» стране. И откуда только у воинствующих правозащитников и либерально-толерантных демократов взялось такое удивительное христианское смирение и терпимость. Право, странно.