Mongoose

По новому закону никто не имел полномочий ущемлять права беглых бывших монахов, расстриженных священников и других лиц, которые в царской России имели ограничения в правах[2]. В декрете говорилось, что никакой дискриминации по религиозному признаку в России быть не может. Также отменялись все привилегии и преимущества духовенства, которые действовали в России на основании закона о состояниях. Декретом провозглашалось, что перед законом все равны[3].

В отношении поступления в монашество ничего не изменилось, правила остались прежними, а вот уход из него значительно облегчился. Декретом также устанавливалось, что все имущество церквей и монастырей объявляется народным достоянием и распоряжаться им будут советы народных депутатов по своему усмотрению[4]. А это означало, что существование приходов и монастырей полностью стало зависеть от центральных и местных органов советской власти[5].

Издание декрета вызвало в церковных кругах опасение, что его претворение в жизнь сделает невозможной нормальную деятельность приходов, монастырей и духовных школ. Главной задачей для себя новое большевистское правительство ставило не достижение для граждан России религиозных свобод, а подрыв авторитета религиозных организаций, и прежде всего Русской Православной Церкви. Идеологическим обоснованием для наступления на Церковь стали постановления VIII съезда РКП(б), состоявшегося в марте 1919 года. В принятой на съезде программе была поставлена задача осуществлять политику, ведущую к «полному отмиранию религиозных предрассудков и Церкви»[6].

Первый удар новой религиозной политики ощутили на себе московские монастыри[7]. Настоятели получили указания освободить монастыри в трехдневный срок, передав бытовой инвентарь. К 1921 году общее число закрытых монастырей составило 700.

После принятия декрета выявились случаи ухода из монашества, а также случаи снятия иерейского и даже архиерейского сана. Но большинство монашествующих и белого духовенства стойко исповедовали свою веру и мужественно переносили гонения. «За 1922–1923 годы физически были уничтожены 1962 монаха и 3447 монахини»[8]. Программным документом, послужившим руководством для массовых репрессий по отношению к духовенству РПЦ, было письмо В.И. Ленина членам Политбюро ЦК от 19 марта 1922 года, в котором с предельной жестокостью и откровенностью были поставлены цели: «объявить войну черносотенному духовенству, устранить институт Церкви и т.д.»[9]. Именно в таких документах и акциях проявлялось истинное отношение советского государства к религии и Церкви.

Обновленчество

Вслед за революционерами пришли «обновленцы», которые в угоду новым властям требовали уничтожения самого института монашества.

2 мая 1923 года в храме Христа Спасителя открылся обновленческий собор, который они называли «вторым поместным собором РПЦ»[10]. Этот собор обновленцев лишил сана и монашества Патриарха Тихона, как они выразились – «на основании канонов Церкви», вынес постановление о закрытии монастырей, о белом епископате, о второбрачии духовенства и т.д. Можно сказать, что обновленческое движение – это бунт, поднятый аморальной частью белого и черного духовенства против церковных канонов и против церковной иерархии, против монашества и против лучших традиций русского белого священства.

Когда Гражданская война закончилась, и у власти остались только большевики, то в этой ситуации в январе 1924 года Патриарх издал указ о молитвенном поминовении государственной власти. После этого началось массовое возвращение в патриаршую Церковь священников и монахов, переметнувшихся к раскольникам.

8 апреля 1929 года советское правительство издало Постановление ВЦИК «О религиозных объединениях», которое напрямую затронуло монастыри. Началось массовое закрытие церквей и монастырей, которые стали использоваться под клубы, планетарии, кинотеатры и колонии[11]. Многие из них разрушались до основания. «Закрытие храмов и уничтожение святынь сопровождалось арестами священнослужителей, их высылками и ссылками»[12]. К концу 1930-х годов на территории России прекратили существование легальные монастыри, а их насельников ГПУ выслеживало, отлавливало и ссылало в лагеря, где их безжалостно уничтожали.

Подпольные монастыри

Вследствие такого оборота событий монашествующие, те, кто выжил, стали уходить в подполье и образовывать нелегальные монастыри. Вокруг храмов и возле особо выдающихся духовников собирались группы верующих, желающих вести монашеский образ жизни. В Москве и по другим городам и селам России стихийно формируются тайные монашеские братства и сестричества. О некоторых из них появились недавно материалы в печати[13].

В этих «монастырях», по воспоминаниям очевидцев, в условиях глубокой секретности совершались монашеские постриги. Так, в Высоко-Петровском монастыре Москвы по приглашению епископа Варфоломея (Ремова) нашли приют выгнанные из Свято-Смоленской Зосимовой пустыни шестеро духовников-иеромонахов. Вокруг них и сформировалась тайная община верующих числом около 180 человек. Главной целью создания тайных монашеских общин было сохранение православной аскетической традиции в новых условиях. К 1928 году общины сформировались, и произошли первые постриги[14]. В условиях жестоких гонений Зосимовские старцы выработали новую тактику и стратегию существования монашествующих. «Наиболее заметные преобразования монашеских традиций были сделаны петровскими духовниками в таких сферах жизни инока, как работа и поведение в быту, значимость которых для правильного воспитания православного монаха не вызывает сомнений»[15].

Большинство из принимавших тайный постриг под руководством Зосимовских старцев были молодые православные «советские» люди, которые вначале становились духовными чадами этих старцев, а затем, руководимые ими, принимали и монашеское пострижение. Причем большинство из них продолжали учебу и работу в советских учреждениях. Очень немногие из них несли церковные послушания.

Зосимовские старцы, воспитывая новое поколение монахов в экстремальных условиях советской эпохи, требовали, чтобы к работе и учебе их духовные чада относились бы как к монастырскому послушанию. Напоминанием к такому деланию являлось жертвенное служение этих послушников, которые часть своей заработанной платы отдавали своим духовникам, а те употребляли данные средства на поддержку сосланных и репрессированных братьев и сестер.

Тайные монахини периодически собирались для совместного послушания, для чтения, для молитв и т.д. Ими руководил один духовник, который и совершал постриги. В отношении мирской работы для тайных монахинь духовники руководствовались правилом, что «работа, даже осознанная как послушание, приемлема только тогда, когда она способствует духовному росту, а не мешает ему», поэтому они благословляли или брать работу на дом или устраиваться в такие места, где бы коллектив не мешал заниматься тайной молитвой Иисусовой. Фабрик и шумных заводов рекомендовалось избегать.

В отношении внешнего поведения Зосимовские старцы выработали тактику «не афишировать не только свое монашество, но порой и свою церковность»[16]. Даваемые во время пострига рясы и клобуки хранились с большой осторожностью и надевались (только в присутствии своих) чрезвычайно редко. Зосимовские духовники советовали «монашествовать в сердце», а не «перед людьми», рекомендуя скрывать свое монашеское имя. Даже черные платки в публичных местах желательно было не надевать. Опыт Зосимовских духовников был не единичный, тайные общины были и в Средней Азии, и на Кавказе, на Урале и в Казахстане и повсюду, куда Промысл Божий забрасывал великих духовников Русской Православной Церкви.

В 1934 году резко усилилось давление на Церковь, были возобновлены утихшие на время массовые гонения, сопровождаемые закрытием церквей и монастырей, арестами и ссылками священно- и церковнослужителей.

В декабре 1936 года Советы приняли новую Конституцию, в которой провозглашались политические и гражданские свободы и предоставлялись равные права всем гражданам, включая служителей культа. Но на деле оказалось все наоборот, и 1937–1939 годы омрачились массовым невиданным террором населения, в том числе и духовенства. В одном только 1937 году было закрыто более 8000 храмов. «1937-й год унес около 100 тысяч приходского и монашеского духовенства»[17].

К началу ВОВ Русская Церковь имела всего около 3021 приходов и 46 монастырей, священнослужителей насчитывалось около 6376 человек, но почти все они были на Западе страны[18]. Это произошло по причине того, что Россия вернула себе многие территории перед войной: Галицию, Западную Белоруссию, Бесарабию, Эстонию, Латвию, Литву. За годы оккупации возобновили свою деятельность еще 29 монастырей в СССР и на оккупированных, а потом освобожденных территориях.

Великая Отечественная война и Православная Церковь

В сентябре 1943 года Совнарком в лице Сталина разрешил избрание патриарха, открытие приходов, духовных школ и монастырей. Стали возвращать священнослужителей из лагерей и ссылок. Правительство СССР по отношению к РПЦ выдерживало политику конкордата. С февраля 1944 года началась массовая передача Церкви ранее реквизированных культовых зданий. На октябрь 1945 года на территории СССР было зафиксировано 75 монастырей, из которых 42 женских и 33 мужских, большинство из которых были общежительные и только пять – своекоштные. По возрастному составу две трети монашествующих были старше 60 лет. Из справки Совета по делам РПЦ к правительству: «Пострижение в большинстве монастырей происходит по достижении зрелого возраста – не моложе 30 лет. Но в Молдавии из 1159 монашествующих 57 не достигли 18-летнего возраста и 81 – 25-летнего»[19].

Вскоре после окончания войны правительство занялось монастырями вплотную. Серьезной проблемой было юридическое оформление открывшихся во время войны обителей. В 1944–1945 годах местные власти начали выселение монахов и конфискацию монастырских земель, что вызвало недовольство центра. В результате вышло постановление Совнаркома от 22 августа 1945 года, предписывающее местным органам власти «впредь до особых указаний не препятствовать деятельности мужских и женских монастырей», сохранять их здания, земли, инвентарь и скот. Постановлением от 29 сентября 1945 года обители освобождались от земельной ренты и уплаты налогов со строений, а монашествующие – от налогов на холостяков, одиноких и малосемейных граждан[20]. Секретным постановлением СНК СССР № 2137-546 «О православных монастырях» от 26 августа 1945 года Совету по делам РПЦ дано было задание произвести в кратчайшие сроки обследование правового и хозяйственного положения монастырей, действующих на территории СССР[21]. Было обследовано 75 обителей. Советом были даны соответствующие рекомендации, в которых говорилось, что для улучшения хозяйственной деятельности монастырей и извлечения из нее максимальной пользы для государства необходимо: вернуть монастырям изъятые у них земли, а малоземельные монастыри наделить недостающим количеством пахотных земель и вывести с монастырских территорий государственные учреждения и предприятия. Все указанные пожелания были учтены в постановлении Совмина СССР «О православных монастырях» от 29 мая 1946 года, которое окончательно определило их правовое и хозяйственное положение[22]. Для монастырей установили жесткие нормы поставок продовольствия государству. Этот порядок просуществовал до средины 1950-х годов.

Хрущевская оттепель

В 1958 году произошли серьезные изменения в жизни монастырей. К власти в Кремле пришел Н.С. Хрущев, программа которого включала в себя не только построение коммунизма, но и полное преодоление «религиозных пережитков»[23]. Вскоре были приняты нормативные акты, подрывающие экономическую основу деятельности религиозных организаций. 16 октября 1958 года были приняты постановления Совмина СССР «О монастырях в СССР», а 6 ноября 1958 года – «О налоговом обложении доходов монастырей», 16 октября 1958 года – «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей». В марте 1961 года была учреждена новая инструкция по применению законодательства о культах, ужесточавшая правоприменительную практику в отношении религиозных объединений[24].

18 июля 1961 года в Троице-Сергиевой лавре состоялся Архиерейский Собор, главной темой которого был вопрос «о приходском управлении». При жестком давлении со стороны советской власти Собор принял антиконституционное, но выгодное для властей решение. Суть его заключалась в том, что «настоятель вместе с прочими клириками устранялись от участия в управлении приходом». После Собора началось вызванное властями массовое закрытие приходов и монастырей. Если в 1959 году РПЦ насчитывала 14000 приходов, то в 1961 году их стало около 8000. Если в 1958 году было 47 монастырей, то к середине 1960-х их осталось 16, а число монашествующих сократилось вдвое.

После отставки Н.С. Хрущева в 1964 году к управлению страной пришло более трезвомыслящее руководство, которое прекратило массовое закрытие религиозных общин. Но противостояние в отношениях между Церковью и государством продолжалось до 1988 года.

Церковь и государство после 1988 года

Коренной перелом в отношениях между РПЦ и государством произошел в 1988 году в канун 1000-летия крещения Руси, когда состоялась встреча М.С. Горбачева с Патриархом Московским и всея Руси Пименом и постоянными членами Синода РПЦ. Если к моменту созыва Юбилейного Поместного Собора 1988 года Церковь имела 22 монастыря, то с 1988 года стал наблюдаться существенный рост числа регистрируемых религиозных организаций, в том числе и монастырей РПЦ. В 1989 году было открыто девять новых монастырей. 1 октября 1990 года Верховный Совет СССР принял закон СССР «О свободе совести и религиозных организациях», вслед за ним и Верховный Совет РСФСР принял аналогичный закон на своей территории и отменил действие ранее принятых законов 1918 и 1929 годов[25]. Стало возрождаться монашество и одновременно увеличиваться количество монастырей. Ко времени открытия Архиерейского Юбилейного собора 2000 года число монастырей составило уже около 545.

В 2000 году был принят новый Устав РПЦ, где монастырям посвящена 12-я глава. В ней говорится, что «монастырь – это церковное учреждение, в котором проживает и осуществляет свою деятельность мужская или женская община, состоящая из православных христиан, добровольно избравших монашеский образ жизни для духовного и нравственного совершенствования и совместного исповедания православной веры».

Вопросы, касающиеся выхода из монашества и поступления в него, разбираются коротко в пунктах 6 и 7. Пункт 6 рассматривает ситуацию крайнюю, но, в принципе, возможную в условиях светского государства, когда община монахов захочет поменять свою юрисдикцию. В таком случае она не имеет право присваивать имущество монастыря как свое собственное, потому что оно изначально принадлежит РПЦ, а не членам общины. В пункте 7 указывается, что все права по приему в монастырь и увольнению из него передаются в ведение епархиального архиерея.В этой статье говорится о приеме в монастырь, но надо подразумевать и вступление в монашество, так как определением Архиерейского Собора 2000 года подтверждено: «Постриги должны совершаться только по благословению епархиальных Преосвященных».

В связи с участившимися случаями оставления монашества Архиерейский Собор 2000 года принял определение, согласно которому «для улучшения духовной подготовки к постригу и повышения ответственности лиц, его принимающих, признано необходимым перейти к практике пострижения в мантию только по достижении тридцати (30) лет, за исключением студентов духовных школ и вдовых священнослужителей». Таким образом, Архиерейский Собор 2000 года вернулся к практике синодального периода, законы которого признаются действующими и поныне. Также подчеркивалось на Соборе 2000 года, что «недопустимо необоснованное исключение монашествующих из монастырей, которое признается возможным лишь в крайних случаях и только указом правящего архиерея».

Современная практика приема в монастырь

По существующей практике прием желающего в монашество осуществляется по решению Духовного Собора монастыря и утверждается правящим архиереем. Выхода из монашества как такового не существует, а увольнение из монастыря и переезд в другую епархию возможен, но опять же за подписью правящего архиерея.

Зачисление в братство обители происходит стандартным порядком, но в разных монастырях могут быть свои особенности.

От вступающего требуется его собственное желание, которое выражается в прошении, подаваемом на имя настоятеля или наместника монастыря.

От желающего поступить в монастырь требуется автобиография и четыре фотографии для заведения личного дела, паспорт, военный билет и стандартная медицинская справка о состоянии здоровья.

Далее кандидат в зачисление братства монастыря проходит проверку, которая заключается в тщательном исполнении всех послушаний, возлагаемых администрацией монастыря, в неукоснительном посещении богослужений монастырских (в свободное от послушаний время), в примерном поведении, соответствующем нормам монастырской жизни. Сроки проверки определяются настоятелем монастыря или Духовным Собором обители.

Кандидат первоначально зачисляется в монастырские трудники, а затем, по благословению настоятеля, в послушники с правом ношения подрясника.

После прохождения определенного монастырского искуса, с благословения настоятеля, кандидатом в монашество подается прошение на имя правящего архиерея на принятие пострига в данной обители. Прошение на монашество подается кандидатом после решения Духовного Собора монастыря о назначении ему монашеского пострига в данной обители.

Решение о принятии того или иного кандидата в иночество и монашество происходит после утверждения его кандидатуры правящим архиереем.

В разных монастырях может быть разная практика поступления послушников в монастырь и зачисление их в братство монастыря. Также наблюдается разная практика прохождения монашеского искуса и принятия пострига. В некоторых монастырях существует постриг при вступлении в иночество, а в некоторых просто одевают иноческую одежду. А в некоторых обителях сразу стригут в мантию. На Афоне, например, принимают постриги и в 18 лет, причем сразу в великую схиму, что обусловлено древнейшей тамошней традицией. В России такой практики нет. Здесь человек может оставаться иноком до конца жизни. А в схиму постригают уже в преклонном возрасте. Таковы местные особенности.