Mongoose

Уместный вопрос – какая связь может быть у Парижа с духовной радостью? Сколько туристов перебывало здесь – и ничего, кроме набора развеселых впечатлений, не почерпнуло. А может быть, не искало?

Ведь Париж совершенно неожиданно может предстать городом скрытых смыслов. Главное – быть готовым к встрече.

К примеру, к такой, которая произошла со мной жарким августовским днем 2004 года (в Париж, кстати сказать, я попала по студенческой программе: есть такой Французский университетский колледж в Москве, бесплатный для обучения, – www.moscuf.com).

Итак, Париж. Август. Праздник Успения. Я оказалась у Нотр-Дама, когда из дверей собора выносили скульптурный образ Богоматери. Он плыл прямо на меня. В торжестве этого явления не осталось места прежним шумам городских впечатлений. Огромная толпа приветствовала образ. Меня подхватило и понесло. Не понимая, куда и зачем, я продвигалась в заряженном восторгом людском потоке. Как выяснилось – к Сене, к причалу. Отсюда начался грандиозный водный крестный ход вокруг острова Сите. Я не переставала удивляться – настолько несовместим был образ Парижа с этой манифестацией веры, с сосредоточенным молитвенным призывом к Богоматери о заступлении. Молитва с кораблей, усиленная громкоговорителями, не прерывалась, перекрывая ночные звуки города. Даже случайные прохожие непостижимым образом заражались этим духовным настроением. Корабли утопали в свечах.

Казалось, столь мощное духовное свидетельство не могло не изменить облик города. Наступило утро, и я поспешила к Нотр-Даму в надежде увидеть чудо обновления. И что же? Передо мной – банальный туристический сайт, холодный в своей отстраненности, а вокруг – расслабленная вялотекущая жизнь. Внутри собора – туристическое шебуршание, на сердце – сумбур и разочарование. Неужели столь мимолетным было раскрытие души Парижа?

Не хочется верить... Расспрашиваю знакомых. И узнаю об особых днях в году (их не так уж много: первая пятница месяца, Великим постом – каждую неделю), днях поклонения Терновому венцу Спасителя – величайшей святыне, которая хранится в Нотр-Даме. Приходи, советуют мне, незабываемое впечатление.

В назначенный час я у собора. С порога невольно поражаюсь изменению в атмосфере. Туристический ажиотаж приутих. Заинтригованный турист вылезает из своего беззаботного кокона и, попав в поле молитвы, меняется во взгляде, в характере движения. Те, кто повпечатлительнее, ощущают эмоциональную вибрацию в такт духовного подъема. И даже есть такие, кто – неожиданно для себя – покидает собор в измененном духовном состоянии, с новыми вопросами, чуть ли не о смысле жизни. По крайней мере, о смысле той святыни, которой совершалось поклонение. О смысле ритуала, об облачениях духовных лиц (почему католики и православные вместе?). Да мало ли какие вопросы могут возникнуть? Главное, пробуждается духовное вопрошание.

Мое пребывание в Париже продолжалось, а вместе с ним росло удивление от этого города духовных неожиданностей. Как-то в поисках религиозных смыслов я очутилась на улице Сен-Дени – в центре известного квартала «красных фонарей». И эта дорога, с самым ощутимым распадом нравственных оснований во всем Париже, привела меня к храму, где покоятся мощи святой Елены. Храм Сен-Ле-Сен-Жиль стоит ближе к концу квартала. Я дошла и оглянулась. Может быть, и не стоило, но – слишком наглядно запечатлелась в этой улице горькая правда мира: совмещение двух разнонаправленных векторов. «И поле битвы – сердце человека». Выбор за идущим. И кто знает, чей шаг будет решающим.